Порно мазай

‎IВ августе, около Малых Вежей,С старым Мазаем я бил дупелей.Как-то особенно тихо вдруг стало,На́ небе солнце сквозь тучу играло.Тучка была небольшая на нем,А разразилась жестоким дождем!Прямы и светлы, как прутья стальные,В землю вонзались струи дождевыеС силой стремительной… Я и Мазай,Мокрые, скрылись в какой-то сарай.Дети, я вам расскажу про Мазая.Каждое лето домой приезжая,Я по неделе гощу у него.Нравится мне деревенька его:Летом ее убирая красиво,Исстари хмель в ней родится на диво,Вся она тонет в зеленых садах;Домики в ней на высоких столбах(Всю эту местность вода понимает,Так что деревня весною всплывает,Словно Венеция). Старый МазайЛюбит до страсти свой низменный край.Вдов он, бездетен, имеет лишь внука,Торной дорогой ходить ему — скука!За́ сорок верст в Кострому прямикомСбегать лесами ему нипочем:«Лес не дорога: по птице, по зверюВыпалить можно». — А леший? — «Не верю!Раз в кураже я их звал-поджидалЦелую ночь,— никого не видал!За день грибов насбираешь корзину,Ешь мимоходом бруснику, малину;Вечером пеночка нежно поет,Словно как в бочку пустую удодУхает; сыч разлетается к ночи,Рожки точены, рисованы очи.Ночью… ну, ночью робел я и сам:Очень уж тихо в лесу по ночам.Тихо как в церкви, когда отслужилиСлужбу и накрепко дверь затворили,Разве какая сосна заскрипит,Словно старуха во сне проворчит…»Дня не проводит Мазай без охоты.Жил бы он славно, не знал бы заботы,Кабы не стали глаза изменять:Начал частенько Мазай пуделять.Впрочем, в отчаянье он не приходит:Выпалит дедушка — заяц уходит,Дедушка пальцем косому грозит:«Врешь — упадешь!» — добродушно кричит.Знает он много рассказов забавныхПро деревенских охотников славных:Кузя сломал у ружьишка курок,Спичек таскает с собой коробок,Сядет за кустом — тетерю подманит,Спичку к затравке приложит — и грянет!Ходит с ружьишком другой зверолов,Носит с собою горшок угольков.«Что ты таскаешь горшок с угольками?»— Больно, родимый, я зябок руками;Ежели зайца теперь сослежу,Прежде я сяду, ружье положу,Над уголечками руки погрею,Да уж потом и палю по злодею! —«Вот так охотник!» — Мазай прибавлял.Я, признаюсь, от души хохотал.Впрочем, милей анекдотов крестьянских(Чем они хуже, однако, дворянских?)Я от Мазая рассказы слыхал.Дети, для вас я один записал…‎IIСтарый Мазай разболтался в сарае:«В нашем болотистом, низменном краеВпятеро больше бы дичи велось,Кабы сетями ее не ловили,Кабы силками ее не давили;Зайцы вот тоже,— их жалко до слез!Только весенние воды нахлынут,И без того они сотнями гинут,—Нет! еще мало! бегут мужики,Ловят, и топят, и бьют их баграми.Где у них совесть?.. Я раз за дровамиВ лодке поехал — их много с рекиК нам в половодье весной нагоняет —Еду, ловлю их. Вода прибывает.Вижу один островок небольшой —Зайцы на нем собралися гурьбой.С каждой минутой вода подбираласьК бедным зверькам; уж под ними осталосьМеньше аршина земли в ширину,‎Меньше сажени в длину.

(Поэма)

В сибирской таёжной чащобе,

Где только собак диких – лай,

Жил старый, испытанный ёбарь,

С седой бородою – Мазай.

Попарившись в собственной бане,

Берёзой прочистив муда,

Он шёл к кузнецу дяде Ване,

С собой прихватив полведра.

Кузнец был заядлый охотник

До баб и хмельного зелья.

Испортил он девок под сотню, –

Был дока великий в хуях!

Нажравшись горилки на пару,

На блядки спешили дружки.

Звенели аккорды гитары

До ночи глухой у реки.

Орава бесстыжая девок

Водила хмельной хоровод.

Совсем растелешились, стервы,

И с песнею срамной – вперёд!

Ебал их Мазай штабелями, –

Он делал из них кенгуру!

А лысый кузнец дядя Ваня

Облизывал чью-то манду.

Он западных книг начитался

И видел французский стриптиз.

От пуза кузнец наебался, –

Конец его свесился вниз.

Но тут подошли чьи-то вдовы,

Что видели хуй лишь в мечтах.

Но Ваня совсем был готовый, –

Валялся в умате в кустах.

Тут бабы к дружку приступили:

«А ну-ка, дедок, вылезай! »

От ебли сей бешеной – в мыле,

К ним выполз на рачках Мазай.

«Еби! – баба-гром пригрозила, –

Иначе враз будешь кастрат! »

«Да нету, родимые, силы!

А трахать и сам был бы рад»...

Сгущались полночные тени,

Мигала луна, словно блядь.

Тут вышел на просеку Ленин

Зайчишек к утру настрелять.

А бабам чего ещё, право?..

Лишь только б стояло в штанах!

И слева крадутся и справа:

«Привет, дескать, дядюшка Трах! »

Был Ленин здесь в ссылке дремучей

За то, что дрочил на царей!

А бабы: «Мол, дядя, не мучай, –

Еби всех подряд поскорей! »

У Ленина дух захватило,

В штанах «перец» сразу же сник.

Но баба совсем не шутила, –

Лет двадцать не трахал старик.

Мелькнула заросшая чёрным

«Пещера» почти у лица.

Тут Вождь всех святителей вспомнил

И сына, и даже отца…

Он жаждал одних революций,

Считал, что другое всё – грех.

Ночами страдал от поллюций,

И верен был Крупской на век.

Всю жизнь-то – по тюрьмам и ссылкам, –

Он баб стал почти забывать.

И Крупская слала в посылках

Лишь книжки, да малость пожрать.

Не видел там Ленин порнуху

И бабам под подол не лез.

Пизду Ленин тоже не нюхал,

Дрочить бегал с зайцами в лес.

Здесь как-то и встретил Мазая,

Зайчиху Мазай этот ёб…

Потом они вместе лизали…

Там голых полно было жоп.

И малых, и словно сапетка:

Еби только баб – не хочу.

У Траха вставал, правда, редко.

Он клялся: «Я только дрочу! »

Но бабы смекнули: не зря ведь

Товарища Трахом зовут!

А то, что страшней обезьяны, –

Хуи и у них ведь встают!..

Зловредными бабы те были,

Мужик коль её не ебёт, –

Коня остановит за гриву

И конь бабе сразу вопрёт!

А дура – в горящую избу

Войдёт и опалит манду.

И строит всю жизнь коммунизму

И всякую, блядь, ерунду!

Как Карла учил все народы,

А хер у него не стоял,

И бабу не ёб Карла сроду,

Зато «Капитал» написал.

Попала в Россию та книжка,

А в книжке – пятнадцать пудов!

Прочтёшь – и тотчас тебе крышка,

Не встанет хуй даже на вдов!

Читал «Капитал» этот Ленин –

Царю кровожадному враг –

В Сибири далёкой, на Лене.

И в партии слыл он – как Трах,

От слова английского – «трахтор»…

Мазай же был дока в словах,

Не мог говорить он без мата:

Что слово, – то «трах-перетрах! »

Водил он Вождя на охоту

(Охота Вождю было – срать!)

Вчера драл зайчишек до рвоты…

Учился с них шкуру сдирать.

Он им обрезание делал,

Как ловкий пройдоха – Мазай.

Японцев ругал очень смело,

Кричал, что пришёл им «банзай»!

Услышали те и со страху

Пошли на Россию войной.

(Война началась из-за Траха,

Вот кто был несчастья виной!)

К границе пошли эшелоны,

Не стало в селе мужиков.

Одни только старые кони

Да трое друзей – мудаков.

Напарившись в собственной бане,

С матерным словцом на устах,

Гуляли Мазай с дядей Ваней,

А третьим был дядюшка Трах.

Пошли как всегда на охоту

(Охота ведь каждому, да…)

Но Трах не ебал девок сроду, –

Была ведь у Крупской пизда!

«Наплюй! – утешал дядя Ваня, –

И смело в любую вонзай! »

Поддакивал дико и пьяно,

Дрочивший «кувалду» Мазай.

Вставал у него на любую,

Лишь только была бы пизда.

Нажравшись – пел песню блатную, –

Как ходят в Сибирь поезда.

Тянул он три года за дело…

Ульянова против царя.

Брательнику Траха влетело:

У нас ведь не вешают зря!

В России бездельников много –

Без денег, – лишь хуй, да душа…

Но Трах убежал, слава богу…

Сибирь – до чего ж хороша!

Какие здесь девки и бабы,

Обнять – не хватает двух рук!

И вскочит вдруг хер баобабом,

Увидев волос чёрный пук…

И жирные сальные ляжки,

Почти как у доброй свиньи.

Заснёшь на руке у милашки

И спутаешь ночи и дни.

Так жил Вождь,

Товарищ наш Ленин,

В тайге, где бушует река,

«Бегут, спотыкаясь, олени», –

Машины не ходят пока.

Потом революцию сделал,

Покинув приветливый край.

И в партии нынче, при деле,

Наш старый приятель, Мазай.

Начальник большой он в столице,

И зайцев он ловит в метро…

На этом хочу закруглиться

Про деда Мазая и про…

В сибирской таёжной чащобе,

Где только собак диких – лай,

Жил старый, испытанный ёбарь,

С седой бородою – Мазай.

Попарившись в собственной бане,

Берёзой прочистив муда,

Он шёл к кузнецу дяде Ване,

С собой прихватив полведра.

Кузнец был заядлый охотник

До баб и хмельного зелья.

Испортил он девок под сотню, –

Был дока великий в хуях!

Нажравшись горилки на пару,

На блядки спешили дружки.

Звенели аккорды гитары

До ночи глухой у реки.

Орава бесстыжая девок

Водила хмельной хоровод.

Совсем растелешились, стервы,

И с песнею срамной – вперёд!

Ебал их Мазай штабелями, –

Он делал из них кенгуру!

А лысый кузнец дядя Ваня

Облизывал чью-то манду.

Он западных книг начитался

И видел французский стриптиз.

От пуза кузнец наебался, –

Конец его свесился вниз.

Но тут подошли чьи-то вдовы,

Что видели хуй лишь в мечтах.

Но Ваня совсем был готовый, –

Валялся в умате в кустах.

Тут бабы к дружку приступили:

«А ну-ка, дедок, вылезай!»

От ебли сей бешеной – в мыле,

К ним выполз на рачках Мазай.

«Еби! – баба-гром пригрозила, –

Иначе враз будешь кастрат!»

«Да нету, родимые, силы!

А трахать и сам был бы рад»...

Сгущались полночные тени,

Мигала луна, словно блядь.

Тут вышел на просеку Ленин

Зайчишек к утру настрелять.

А бабам чего ещё, право?..

Лишь только б стояло в штанах!

И слева крадутся и справа:

«Привет, дескать, дядюшка Трах!»

Был Ленин здесь в ссылке дремучей

За то, что дрочил на царей!

А бабы: «Мол, дядя, не мучай, –

Еби всех подряд поскорей!»

У Ленина дух захватило,

В штанах «перец» сразу же сник.

Но баба совсем не шутила, –

Лет двадцать не трахал старик.

Мелькнула заросшая чёрным

«Пещера» почти у лица.

Тут Вождь всех святителей вспомнил

И сына, и даже отца…

Он жаждал одних революций,

Считал, что другое всё – грех.

Ночами страдал от поллюций,

И верен был Крупской на век.

Всю жизнь-то – по тюрьмам и ссылкам, –

Он баб стал почти забывать.

И Крупская слала в посылках

Лишь книжки, да малость пожрать.

Не видел там Ленин порнуху

И бабам под подол не лез.

Пизду Ленин тоже не нюхал,

Дрочить бегал с зайцами в лес.

Здесь как-то и встретил Мазая,

Зайчиху Мазай этот ёб…

Потом они вместе лизали…

Там голых полно было жоп.

И малых, и словно сапетка:

Еби только баб – не хочу.

У Траха вставал, правда, редко.

Он клялся: «Я только дрочу!»

Но бабы смекнули: не зря ведь

Товарища Трахом зовут!

А то, что страшней обезьяны, –

Хуи и у них ведь встают!..

Зловредными бабы те были,

Мужик коль её не ебёт, –

Коня остановит за гриву

И конь бабе сразу вопрёт!

А дура – в горящую избу

Войдёт и опалит манду.

И строит всю жизнь коммунизму

И всякую, блядь, ерунду!

Как Карла учил все народы,

А хер у него не стоял,

И бабу не ёб Карла сроду,

Зато «Капитал» написал.

Попала в Россию та книжка,

А в книжке – пятнадцать пудов!

Прочтёшь – и тотчас тебе крышка,

Не встанет хуй даже на вдов!

Читал «Капитал» этот Ленин –

Царю кровожадному враг –

В Сибири далёкой, на Лене.

И в партии слыл он – как Трах,

От слова английского – «трахтор»…

Мазай же был дока в словах,

Не мог говорить он без мата:

Что слово, – то «трах-перетрах!»

Водил он Вождя на охоту

(Охота Вождю было – срать!)

Вчера драл зайчишек до рвоты…

Учился с них шкуру сдирать.

Он им обрезание делал,

Как ловкий пройдоха – Мазай.

Японцев ругал очень смело,

Кричал, что пришёл им «банзай»!

Услышали те и со страху

Пошли на Россию войной.

(Война началась из-за Траха,

Вот кто был несчастья виной!)

К границе пошли эшелоны,

Не стало в селе мужиков.

Одни только старые кони

Да трое друзей – мудаков.

Напарившись в собственной бане,

С матерным словцом на устах,

Гуляли Мазай с дядей Ваней,

А третьим был дядюшка Трах.

Пошли как всегда на охоту

(Охота ведь каждому, да…)

Но Трах не ебал девок сроду, –

Была ведь у Крупской пизда!

«Наплюй! – утешал дядя Ваня, –

И смело в любую вонзай!»

Поддакивал дико и пьяно,

Дрочивший «кувалду» Мазай.

Вставал у него на любую,

Лишь только была бы пизда.

Нажравшись – пел песню блатную, –

Как ходят в Сибирь поезда.

Тянул он три года за дело…

Ульянова против царя.

Брательнику Траха влетело:

У нас ведь не вешают зря!

В России бездельников много –

Без денег, – лишь хуй, да душа…

Но Трах убежал, слава богу…

Сибирь – до чего ж хороша!

Какие здесь девки и бабы,

Обнять – не хватает двух рук!

И вскочит вдруг хер баобабом,

Увидев волос чёрный пук…

И жирные сальные ляжки,

Почти как у доброй свиньи.

Заснёшь на руке у милашки

И спутаешь ночи и дни.

Так жил Вождь,

Товарищ наш Ленин,

В тайге, где бушует река,

«Бегут, спотыкаясь, олени», –

Машины не ходят пока.

Потом революцию сделал,

Покинув приветливый край.

И в партии нынче, при деле,

Наш старый приятель, Мазай.

Начальник большой он в столице,

И зайцев он ловит в метро…

На этом хочу закруглиться

Про деда Мазая и про…