Порно кины

Имя: Доротея Сенджак/Сенжак/Сеньяк (либо Бетдек или Конеко), Госпожа (Леди); неверно Криденс, Ардат, СайлитПроисхождение: The Black CompanyУровень сил: 8 [++], возможно, вышеПол: ЖенскийКлассификация: Колдунья; временный летописец и капитан Черного Отряда, потом лейтенантВозраст: Сотни лет (400-500); предполагается, что несколько тысяч летУмения, силы и способности:Сверхчеловеческие физические характеристикиМагияБессмертие (тип 2)Сверхчеловеческие чувства (зрение)ТелепатияМентальные манипуляцииМанипуляции сномИллюзии (тип 2, 6)Изменение формы (тип 1)ТелекинезМанипуляции элементами (огонь)Манипуляции побочными элементами (туман)Манипуляции светомПризывВоскрешениеИсцелениеПолет (с помощью Ковра-самолета)Энергетические атакиМанипуляции животнымиВселениеПорталыСлабые стороны: Знающий ее настоящее имя может лишить ее всех магических сил и убить; после потери силы, начала черпать ее из Кины, а после ее смерти вновь стала простым человеком, но ее муж, ставший демоном, все же снабдил ее небольшим количеством магииРазрушительный потенциал: Не менее холма, вероятно, выше с подготовкойДиапазон: Сотни метров+, сотни километров или выше для некоторых заклинанийПрочность/защита: Человеческая, выше с магиейСкорость: Хорошая человеческая, сверхчеловеческая на Ковре-самолете и лошадиСила на подъём: НеизвестноСила на удар: НеизвестноВыносливость: Очень высокаяИнтеллект: Высокий, умелый манипулятор, тактик и стратегБоевые навыки: Очень сильный маг, практически сильнейший после Властелина; неплохо показала себя в бою на мечахЭкипировка:МечКовер-самолет - Ковер-самолет, на котором можно летать. Для того, чтобы не выпасть, нужно соблюдать равновесие. Только Ревун умеет их мастерить, создавая от компактного, который можно спрятать в складках одежды и позже собрать, до огромного, который способен перевозить за раз десятки людей.Доспехи Вдоводела - Доспехи вымышленного Взятого, созданного для запугивания противника, которые видят в них воплощение богини Кины. Доспехи обычные, однако на них многие годы накладывались магические заклинания, из-за чего броню очень трудно пробить даже с помощью магии. Также имеет меч, которые может покрывать огнем.Атаки, техники и способности:Око - Особая сила, способная стирать память и читать мысли, а также "взять" человека, превращая его во Взятого - бессмертного мага, который не смеет идти против того, кто его "взял", по сути становясь рабом. Ритуал сопровождается множественными пытками с убийством и воскрешением будущего Взятого.Контроль разума - Заклинание, позволяющее контролировать действия жертвы и заставлять ее раскрывать свои тайны. Противник все осознает, но ничего не может сделать.Телепатия - Способность общаться с помощью силы разума. Вероятно, сильные маги способны связываться с кем-угодно в любом уголке планеты.Манипуляции животными - Способна ментально контролировать различных животных.Выносливость - Заклинание, дающее животному (возможно, и человеку) необычайную выносливость, например, позволяя лошади скакать километры быстрее любой обычной лошади. После окончания действия заклинания, животному возвращается вся усталость разом, из-за чего она может даже умереть. Такие лошади очень сильны до самой старости. Также их не так просто убить.Змеи - Призывает с неба множество змей, которые атакуют противника, прогрызая его тело насквозь.Стрекоза - Огромная стрекоза, способная переносить даже людей.Свет - Способна окружать себя ослепительно ярким светом.Луч - Создает мощный широкий луч, похожий по свойствам на лазер, бьющий на сотни метров.Круги света - Судя по всему, способна создавать из света некие плоские круги-лезвия, запуская их на большие расстояния. Обладают мощной пробивной силой.Шар - Цветной шар, диаметром около 200 метро, с лицом Госпожи. С его помощью может общаться сразу со множеством людей, которые ее видят.Огненный шар - Шар из огня, взрывающийся при соприкосновении.Цветной туман - Туман, насылаемый Госпожой, который убивает всех, кто в него попадет.Невидимость - Заклинание, делающее ее невидимой для противника, на которого оно

Позавчера древляне выдвигали в зеленую степь навстречу дружинам Олега, сыпали из бойниц стрелы, лили смолу.И древлянское вече: круг – мохнатый, топоры, винтовки, чья-то голова над всеми, как на шесте, и голова Куковерова – как пепел, чуть курчавый. Перед Куковеровым – двое оттуда, от советских: один серый, всякий, тысячный, муравей; у другого красная, рябая улыбка, белая тряпочка на штыке, письмо. И подпись на письме Куковерову надо прочитать еще раз – еще – и повернуть вот так, к свету:– Дорда? Дорда… Погодите-ка, а из себя он какой будет? – по лицу у Куковерова морщины, облака, темные, светлые.– Он-то? Да таконькой вот – небольшой, гвоздочком. А глаза… ух!– Бритый? Ну, конечно, ну да: он! и на одну тугую секунду перед Куковеровым: синий кусок неба сквозь решетку, табурет у окна, на табурете…Над овином, ворочая в безруких плечах головой – коршун, все ниже. Там, внизу, на чуть сбрызнутых красной росой травах лежит человек, еще недавно был человек, я: теперь ничком, будто с разбегу, правая рука брошена ладонью вверх, желтые мозоли. И рядом – я, орловский, с платком на штыке, рябой; и я, келбуйский, с пулеметом, голова на шесте; мы оба смотрим на себя мертвого – там, на травах.– Да, протри, протри полтинники-то свои, погляди, рябая твоя морда: хорошо, а? Трое ребят у мужиков осталось да баба брюхатая. Сук-кины дети!– Ты вот с своим пулеметом – не сукин сын! Наших-то на мосту сколько сверзли? Туда же – разговаривает! Молчал бы! Мы, по крайности, за нашу власть, да, а вы за кого?– За вла-асть! Тебя бы носом

И я видел, как ее плоский, очень спортивный живот с чуть за-метным шрамом заканчивается внизу темным холмиком волос. Поскольку ноги сестры были сжаты, ничего больше я не увидел. - Ну, покажи же мне ее! - не выдержал я. Я просто простонал эту фразу. И Катя, поняв мое состояние, тут же широко развела ноги в сторону и я увидел... Я увидел выпуклые, пухлые губки, слегка прикрытые вьющимися волосиками, я увидел блеснувшую меж ними красную щелку... Я увидел выпирающий из под этих губок, в самой верхней точке их соединения, так поразивший меня когда-то в детстве клитор... Больше я не мог терпеть! Я просунул свою руку Катьке между ног и принялся гладить ее там, ласкать, тереть... А она, видимо тоже потеряв уже всякое терпение, тут же схватилась за мой пенис и стала стягивать кожицу с его головки. Член сразу встрепенулся, как добрый конь. Я испугался, что тут же сейчас и кончу и закричал... - Подожди! Давай ляжем рядом! Катька моментально плюхнулась рядом со мной. Поскольку тахта была очень узкой, мы, чтобы не упасть, вплотную прижались друг к другу. Упругие Катькины грудки прижались к моей груди, расплющив-шись о нее, а мой возбужденный до крайности член уткнулся своей полностью обнаженной головкой в Кать-кины кудряшки на лобке. - Засунь, засунь его! - простонала вдруг Катька. - Так, как это делают все парни с девчонками! - Но нам же нельзя! - простонал я в ответ, чувствуя, что уже не могу не "засунуть". - Можно! - почти прокричала Катя и, как-то хитро извернувшись, оказалась подо мной с широко раз-двинутыми ногами. Мой член уперся ей прямо между нижних губок. - Ну! - крикнула Катька и двинула тазом прямо мне навстречу. Член погрузился в сочную мякоть ее пипки. Но на его пути встала какая-то преграда. Мы оба сразу поняли, конечно, что это Катькина целка, но для нас обоих не была

Стал у тебя гораздо больше! - сказала Катька с придыханием. - И столько волос! Можно их погладить? - Нужно! - промычал я в ответ, одной рукой стянув свои плавки до конца. Катя осторожно поднесла свои пальчики к моим слегка рыжеватым кудряшкам. - Какие они жесткие! - сказала она. - А... его можно потрогать? - Катя! Трогай все что хочешь! - выкрикнул я. - Только сними свои трусики тоже! - Ой, конечно! - совершенно непосредственно сказала Катя и, привстав и покачивая бедрами, стянула с себя трусы. Она стояла передо мной на коленках, и я видел, как ее плоский, очень спортивный живот с чуть за-метным шрамом заканчивается внизу темным холмиком волос. Поскольку ноги сестры были сжаты, ничего больше я не увидел. - Ну, покажи же мне ее! - не выдержал я. Я просто простонал эту фразу. И Катя, поняв мое состояние, тут же широко развела ноги в сторону и я увидел... Я увидел выпуклые, пухлые губки, слегка прикрытые вьющимися волосиками, я увидел блеснувшую меж ними красную щелку... Я увидел выпирающий из под этих губок, в самой верхней точке их соединения, так поразивший меня когда-то в детстве клитор... Больше я не мог терпеть! Я просунул свою руку Катьке между ног и принялся гладить ее там, ласкать, тереть... А она, видимо тоже потеряв уже всякое терпение, тут же схватилась за мой пенис и стала стягивать кожицу с его головки. Член сразу встрепенулся, как добрый конь. Я испугался, что тут же сейчас и кончу и закричал... - Подожди! Давай ляжем рядом! Катька моментально плюхнулась рядом со мной. Поскольку тахта была очень узкой, мы, чтобы не упасть, вплотную прижались друг к другу. Упругие Катькины грудки прижались к моей груди, расплющив-шись о нее, а мой возбужденный до крайности член уткнулся своей полностью обнаженной головкой в Кать-кины кудряшки на лобке. - Засунь, засунь его! - простонала вдруг Катька. - Так, как это делают все парни с девчонками! - Но нам же нельзя! - простонал я в ответ, чувствуя, что уже не могу не "засунуть". - Можно! - почти прокричала Катя и, как-то хитро извернувшись, оказалась подо мной с широко раз-двинутыми ногами. Мой член уперся ей прямо между нижних

С этапа, – отозвался из угла дневальный, вынимая изо рта гвоздик и аккуратно приколачивая кусочек кожи.– А! – равнодушно сказали игроки и продолжали свое дело.– Сто двадцать! – жалобно закричал парень.– Загибаешь.– Ну, сто двенадцать!– Туфта!– Сколько же, если не сто двенадцать?– Не больше чем девяносто.– А! Девяносто?Парень стал багровый.– Сто двенадцать самое меньшее! – крикнул он в азарте, хлопая тяжелой рукой по столику.– Туфта! – захохотали вокруг. – Туфта! Туфта!Новичок помялся и, выждав минуту, сказал:– Я извиняюсь, это что за игра такая: туфта?По крайней мере минуту все молчали в странном напряженном оцепенении, глядя на него немигающими глазами. И вдруг это молчание рухнуло. Люди повалились друг на друга, колотили ногами в пол, кашляли, задыхались, катались по койкам.От хохота тряслась труба, с трубы сыпались искры.– Туфта! Ах, туфта… Игра туфта… Вот так херсонец нашелся на нашу голову. В туфту его мать!Новичок постоял, помялся и обиженно отошел.– Завтра в туфту сыграем! – задыхаясь, крикнул ему вслед парень в фуфайке и снова повалился мокрой головой на столик, колотя в пол чунями.Вдруг дверь с треском распахнулась, и в барак валкой, легкой кошачьей походкой, быстро вошел черный, как жук, мохнатый, востроглазый человечек в заиндевевшей ушанке.– Дети, ша! – сказал он. И все смолкло.– Ша, дети. Имеем шанс. Ходил до них.– До кого?– До кунгурцев. В шестой барак. Менял табак на сахар. Целый час у них валял дурака. Плюньте мне в глаза. Нашел землячка у них.Он передохнул, сделал паузу и шепотом, оглядываясь по сторонам, как заговорщик, сказал:– У них лопаты глубокие. Факт.– Вот сук-кины дети! Придумали!– Определенный факт. Подоставали себе откуда-то глубокие лопаты и кроют почем зря. По сто шестьдесят выколачивают.Востроглазый еще раз оглянулся по сторонам и стал шептать что-то жарко и неразборчиво. Потом все загалдели. До новичка доносились слова:– Двести десять!– Туфта!– Лопаты…– Намажем…– Они намажут…– Мы насыпем…– Туфта! Ну, это мы еще поглядим!«Туфта… Лопаты… – с недоумением подумал новичок, ложась осторожно на жесткую койку. – Кунгурцы».Убрать скалу – здесь будет шлюзВходили и выходили люди. Шумели.Мужичок забылся.Ему привиделся низкий оранжевый месяц над стеной, холодная роса на арбузных корках и старуха-мать, бредущая в подоткнутой паневе шаровать мочалкой и золой казаны после ужина.Во дворе покрывались сиреневым пеплом

И я увидел... Я увидел выпуклые, пухлые губки, слегка прикрытые вьющимися волосиками, я увидел блеснувшую меж ними красную щелку... Я увидел выпирающий из под этих губок, в самой верхней точке их соединения, так поразивший меня когда-то в детстве клитор... Больше я не мог терпеть! Я просунул свою руку Катьке между ног и принялся гладить ее там, ласкать, тереть... А она, видимо тоже потеряв уже всякое терпение, тут же схватилась за мой пенис и стала стягивать кожицу с его головки. Член сразу встрепенулся, как добрый конь. Я испугался, что тут же сейчас и кончу и закричал... - Подожди! Давай ляжем рядом! Катька моментально плюхнулась рядом со мной. Поскольку тахта была очень узкой, мы, чтобы не упасть, вплотную прижались друг к другу. Упругие Катькины грудки прижались к моей груди, расплющив-шись о нее, а мой возбужденный до крайности член уткнулся своей полностью обнаженной головкой в Кать-кины кудряшки на лобке. - Засунь, засунь его! - простонала вдруг Катька. - Так, как это делают все парни с девчонками! - Но нам же нельзя! - простонал я в ответ, чувствуя, что уже не могу не "засунуть". - Можно! - почти прокричала Катя и, как-то хитро извернувшись, оказалась подо мной с широко раз-двинутыми ногами. Мой член уперся ей прямо между нижних губок. - Ну! - крикнула Катька и двинула тазом прямо мне навстречу. Член погрузился в сочную мякоть ее пипки. Но на его пути встала какая-то преграда. Мы оба сразу поняли, конечно, что это Катькина целка, но для нас обоих не была уже преградой и она. Теперь уже я двинул членом решительно вперед, и он, преодо-левая сначала сопротивление Катькиной плоти, вдруг стремительно прорвался куда-то вглубь. Катя даже не застонала. Она только начала стремительно опускаться и подниматься нижней частью своего тела подо мной. Головка моего члена интенсивно терлась обо что-то ребристое и твердое. Я даже не успел насладиться новым для меня, неземным ощущением, как почувствовал, что мой пе-нис знакомо задергался внутри Катьки. К счастью, я давно знал, чем это может закончиться для сестры, по-этому в самый последний момент успел выдернуть пульсирующий член из Катькиного лона. По-моему, я никогда еще так интенсивно не кончал! Струя спермы, брызнувшая из головки сразу, до-летела до самой подушки, вторая, не менее мощная струя, облила Катьку от грудей до пупка. Затем член со-дрогался еще раз десять, ритмично выплескивая на Катькино тело белесые струи. Сестренка смотрела на все это во все глаза. А из ее щелки показалась тоненькая струйка крови, тут же оставив пятнышко на моей про-стыне. Когда поток спермы иссяк, и член мой слегка повис, хотя и не превратился совсем в сморщенный стручок, Катька провела ладошкой по своей груди и животу, размазывая густую белую субстанцию. -У-у-у! - сказала Катька. - Здорово ты кончил, да? - Угу, - пробурчал я, почувствовав вдруг жестокий стыд. - А если бы это попало в мою... дырочку, у нас бы родился ребенок? - наивно спросила Катька, как будто вновь став маленькой девятиилетней девочкой. - Возможно, - ответил я. - Поэтому это очень опасно! - А я еще хочу! - зашептала вдруг Катя, снова прижимаясь ко мне упругими грудями. -