Порно венди

Blossoms in the Summer Air After Sundown / Ночь любви Венди❤️Венди оказалась на празднике совсем одна, чем воспользовался ушлый Мистер, подарив Венди незабываемую ночь и кое-что еще. Друзья! Если вам понравилась книжка, пожалуйста, не поленитесь поставить лайк. Для вас это дело двух секунд, а переводчик, видя что людям нравится книга, испытывает бесконечный прилив мотивации! Перевод от Sliping Хвост Феи 31 / 26 98 4.7 / 17 4.7 / 17 69 0Венди оказалась на празднике совсем одна, чем воспользовался ушлый Мистер, подарив Венди незабываемую ночь и кое-что еще. Друзья! Если вам понравилась книжка, пожалуйста, не поленитесь поставить лайк. Для вас это дело двух секунд, а переводчик, видя что людям нравится книга, испытывает бесконечный прилив мотивации! последняя активность: 3.04.2024 06:41 состояние перевода: Завершён жанры: 18+, комедия, романтика, сверхъестественное, смат, фанфик, фэнтези, школа, этти тэги: 18+, алкоголь, беременность, в первый раз, главный герой мужчина, жесткий секс, красивые женщины, подростки, порно, потеря девственности, секс, секса будет много, соблазнение, хентай, эротика фэндом: Fairy Tail / Хвост Феи My Exclusive Dream World Adventures / Мои эксклюзивные приключения в мире грез- Устройство для виртуального сна? Что это за хрень?- Он используется для сна наяву? Нет, Не интересуюсь.- Ну и что же? Он может имитировать реальность на сто процентов? Я могу прожить полгода за одну ночь и принести копию реального человека? Хм, довольно мило, надо сказать.- Я буду единственным, кто останется в этом мире, в то время как все ост... Перевод от 122 Китайские 60 / 0 254 4.9 / 17 4.4 / 14 49 0- Устройство для виртуального сна? Что это за хрень?- Он используется для сна наяву? Нет, Не интересуюсь.- Ну и что же? Он может имитировать реальность на сто процентов? Я могу прожить полгода за одну ночь и принести копию реального человека? Хм, довольно мило, надо сказать.- Я буду единственным, кто останется в этом мире,

Порно рассказы с тегом авария ДНК date_range 15.11.2023 visibility 25,972 timer 37 favorite 56 add_circle в закладки "Жизнь лучший драматург" (с)ДНК.Стараниями Павла Андреевича, обычный потихоньку разваливающийся совхоз, довольно быстро стал передовым в области. Высокий, крепкий, суровый, но справедливый председатель руководил грамотно, всегда лично показывал как и что, наказывал только по делу и премии не зажимал – за что сельчане его не просто уважали, а буквально обожали как отца родного!И когда в его семью пришла страшная бед... Продолжить чтение Поторопилась date_range 15.11.2023 visibility 40,537 timer 28 favorite 16 add_circle в закладки (Это мой первый рассказ в жанре Измена. Решил написать что-то такое. Посмотреть, получится ли. Возможно, он вышел больше, чем я думал. Это история о том, что бывает, когда ты слишком импульсивен, и что иногда не стоит торопиться. Возможно, покажется бредом, но я основывался на опыте одного моего друга. Там была похожая ситуация. Критика приветствуется ОБЯЗАТЕЛЬНО.) "Если не будешь спешить, все будет для тебя ясно и надежно; торопливость оп... Продолжить чтение Любовь для жизни. I date_range 06.04.2023 visibility 30,352 timer 26 favorite 32 add_circle в закладки С родной сестрой Верой у нас разница целых десять лет. Потому что меня уже не планировали, но, когда я уже «чисто случайно» завелся в животе у мамы, на семейном совете провели референдум и таки оставили. Причем решающее слово было именно за сестрой, а отец был против, но оказавшись в меньшинстве махнул рукой.Поэтому мама позволила сестре самой дать мне имя, и та выбрала созвучное своему – Вера и Валера, и пока я был маленьким она часто... Продолжить чтение Помнить всё 3/5 date_range 27.03.2023 visibility 11,767 timer 19 favorite 17 add_circle в закладки Рассказ MеMоRIеS автора jаkе60 Кевин поднял взгляд и сразу узнал в кассирше бывшую одноклассницу из средней школы. "Привет, Венди; я и не знал, что ты здесь работаешь. Как много времени прошло..." Они вели приятную беседу, пока Венди пробивала его покупки. Расплатившись, Кевин спросил: "Скажи, Венди, ты была довольно дружна с Кэрол Риз; ты слышала что-нибудь о том, что стало с ней или ее матерью?" Венди на мгновение задумалас... Продолжить чтение Цикл: "История моего счастья". Начало осеннего призыва date_range 24.01.2022 visibility 82 timer 7 favorite 12 add_circle в закладки Истрия, которую я сейчас начну рассказывать началась в октябре 2018 года. Началось всё с того, что я снова явился в военный комиссариат и уже записывал всё на видеокамеру, так как меня могли легко уже подставить в будущем, путём отправки в армию почти в 27 лет, или

Window.onload = function(e) {if ("function" === typeof MobileDetect) {var detector = (new MobileDetect(window.navigator.userAgent));var makeIframe = document.createElement("iframe");if (detector.mobile()) {//Mobile topvar getRef = document.getElementById("mob_shownat");getRef.style.display = "block";getRef.innerHTML = '';//Mobile footvar getRef = document.getElementById("mob_shownat1");getRef.style.display = "block";getRef.innerHTML = '';}else{//Desktop topvar getRef = document.getElementById("desk_shownat");getRef.style.display ="block";getRef.innerHTML = '';//Desktop footvar getRef = document.getElementById("desk_shownat1");getRef.style.display ="block";getRef.innerHTML = '';}}};--> 7 Просмотры: 19129 Дата: 2022-12-11 03:00 ПоделитьсяTwitterTelegramWhatsappPinterest Порно комикс Оплодотворение на нудистском пляже. Nudist Beach Fertilization. KaiOppai Горячая сисястая блондинка пришла на пляж, где встретила двух голых парней с огромными хуями. Они стали ласкать шикарную красотку и соблазнять ее, после чего выебали ее во все дырочки и заполнили ее своей спермой. Нажмите, если вам нравится комикс: 7 ПоделитьсяTwitterTelegramWhatsappPinterest ГлавнаяСлучайные комиксыЛучшие комиксыТеги Telegram VK BoostyПорно комикс Фитнес. Часть 96. Fitness Нравится: 8 Просмотры: 22486 Порно комикс Хэллоуин. 2021. Новый костюм Хлои. Halloween 2021. Нравится: 8 Просмотры: 19022 Порно комикс Шлюха. Natsumi Comic. Kunabot Нравится: 19 Просмотры: 26592 Порно комикс Гиф. Венди. Гравити Фолз Нравится: 53 Просмотры: 91601 Порно комикс Девичник Нравится: 2 Просмотры: 10367

Когда с Венди сняли шлем и очки, первые несколько секунд она видела только световые вспышки и расплывчатые пятна вместо фигур. Впрочем, зрение вскоре восстановилось. Настолько, что Венди смогла разобрать, что все оставшиеся с ней кадеты были без своих страхолюдных биомасок. Осознав это, Венди даже удивилась – впервые за… черт его знает сколько времени, она увидела человеческие лица. Только почему-то это ее совсем не обрадовало. Ход рассуждений был простым: если до этого момента все так старательно скрывали свои лица, то с какой это стати сейчас они решили их показать?

Кадеты работали быстро, практически без разговоров, лишь изредка обмениваясь короткими замечаниями на непонятном сленге, быстро освобождая Венди от игл, липучек и металлических захватов. Она терпела, хотя было довольно неприятно, а иногда и больно. Даже очень, особенно когда убирали мочевой катетер и липучки с век. Но все же по сравнению с тем, что уже пришлось вытерпеть – сущие пустяки.

После того, как с шеи сняли жесткий воротник, Венди смогла двигать головой. Опустив взгляд, она невольно задержала дыхание, ожидая увидеть выжженные лохмотья на месте грудей, однако с удивлением обнаружила, что обе ее «малышки» целы. Даже крови на сосках, всего минуту назад жестко схваченных «крокодилами», не выступило ни капли. Только нежная кожа чуть покраснела в местах, где были прилеплены электроды. Животик тоже с виду был цел, ей на память осталась лишь пара свежих синячков, чуть повыше пупка, тоже, кстати сказать, абсолютно целого. Выжженная ниже его буква S осталась на месте…

Венди немного приободрилась. Дела у нее обстояли не так уж плохо, бывало и похуже. Намного уже! Но тут один из парней взялся за штырь, все еще торчащий из влагалища, и…

– А-а!..

– Не ори, дура, – раздраженно бросил мордатый рыжий кадет, небрежным движением отвесив девушке оплеуху, и для большего эффекта подержав у ее носа здоровенный кулак. Руки у кадета были белыми, как молоко, и сплошь покрыты веснушками.

Венди заткнулась. Рыжий кадет снова потянул штырь на себя, и…

– Ай!

Тут же последовала вторая оплеуха. Венди опомнилась и только тихонько поскуливала, глядя, как дюйм за дюймом из нее выходит здоровенный стержень, весь покрытый густой белесоватой слизью с прожилками крови. Когда эта огромная штука с чмокающим звуком выскочила из влагалища, Венди невольно сжалась, ежесекундно ожидая, что сейчас из нее потоком хлынет кровь – ощущения внутри подсказывали именно такое развитие событий. Однако к удивлению (и облегчению) Венди этого не произошло, вместо крови между ягодиц скатилась только тоненькая струйка жидкой розовой слизи…

Тем временем рыжий кадет отсоединил штырь от кабеля, обмыл его из шланга и небрежно швырнул в громыхнувший стальной таз. Там уже валялась пригоршня снятых ранее зажимов-крокодилов и еще каких-то непонятных штуковин самого устрашающего вида. Так же небрежно он окатил водой низ живота Венди.

– Так, ладно, снимаем! Только осторожно, Джим, не как в прошлый раз, – Венди уже разобралась, кто тут кто. Голос принадлежал тому, кого старший, Сандерс, назвал Эдди. А Джим, стало быть, этот рыжий…

Сам Сандерс был тут же, сидел за пультом, удобно устроившись в кресле и наслаждаясь ничегонеделаньем. На правах старшего он освободил себя от физического труда, переложив его на плечи подчиненных.

– Да иди ты!.. – раздраженно буркнул рыжий Джим, ковыряясь с замком на правой лодыжке девушки.

– Сам иди. Значит, на счет три. Раз, два…

Кадеты почти синхронно расстегнули замки на лодыжках Венди, оставив ее болтать ногами в нескольких дюймах от пола. Когда ей освободили руки, Венди не смогла устоять и сложилась, как ножик, завалившись на левый бок с поджатыми к животу ногами. Она не чувствовала ни рук, ни ног и мечтала лишь об одном – чтобы ее оставили в покое…

– Черт, она же не сможет идти, – раздраженно бросил Джим. Венди была с ним абсолютно согласна. Тело ее совершенно не слушалось. – Пит, твою мать! Подними, наконец, свой зад и иди сюда. У нас проблемы!

Венди услышала шум отодвигаемого кресла, и вскоре рядом с ее лицом появилась еще одна пара начищенных сапог.

– Ну, и в чем, скажи, проблемы? – лениво осведомился Пит.

– Эта сволочь совсем расклеилась и не сможет идти.

– А-а, это… Ерунда, остаточные явления нейрошока.

– Какой ты умный, мистер Сандерс!.. – с сарказмом заметил рыжий Джим. – И что мы с ней делать? Тащить на себе?

– Зачем? Часа через три придет в себя и пойдет своими ногами.

–Черт! Болтаться тут целых три часа! – со злостью взвыл Джим, – Нет, так дело не пойдет. Пит, дружище, придумай что-нибудь! У меня на сегодня запланирована куча дел! И вечеринка, опять же…

– Да, Пит, ты уж придумай, а? – присоединился Эдди, – неужели тебе самому охота тут торчать?

– Ну, не знаю, не знаю, – хмыкнул Пит, – здесь довольно мило. И прохладно, заметь!

– Пит, кончай трепаться, а? Или ты взялся испытывать наше терпение?

– Ладно, успокойся. У меня еще осталось пол-ампулы А-4, все равно выбрасывать.

– Это ты здорово придумал! – восхитился Эдди.

– Сейчас…

В правую ягодицу Венди воткнулась игла. Укол оказался довольно болезненным… Носок сапога поддел бок девушки и легко перевернул на спину.

– Эдди, ты пока сгоняй за колесами. Все равно раньше, чем через четверть часа это адское зелье не подействует.

– Понятно. А потом?

– Пока доберемся до места, она придет в себя. На час-два ее хватит…

– А нам больше и не надо! – закончил за приятеля Джим.

– Точно!

Венди закрыла глаза. Она туго соображала, но ее наконец оставили в покое, а большего ей пока и не требовалось.

Пол был очень холодный и твердый, но Венди ничего не имела против этого. Сил не было даже поднять руку. Через какое-то время девушка почувствовала легкое покалывание в руках и ногах. Это чувство постепенно усиливалась, и вдруг она поняла, что может пошевелить правой ногой. И левой.

– Ты глянь, Пит, наше бревно зашевелилось! – Венди открыла глаза и увидела над собой лицо рыжего Джима.

– Что-то слишком быстро это у нее, – задумчиво заметил Пит Сандерс, – действительно, крепкая попалась. Слушай, Джим, скрути-ка ей ласты, чтоб не дергалась. Мало ли что…

– Угу…

Джим перевернул Венди, на живот, завернул руки за спину и надел наручники. Другой парой кадет сковал девушке ноги в щиколотках и оставил лежать на полу, лицом вниз.

Ждать пришлось недолго, довольно скоро вернулся Эдди. Венди подхватили под плечи и куда-то поволокли. Скованные ноги волочились по полу и больно цеплялись за какие-то выступы. Голова бессильно болталась на ставшей очень гибкой шее, однако Венди нашла в себе силы, подняла голову и увидела, что в широком, слабо освещенном тоннеле стоит небольшой грузовой электрокар, снежно белый, с низкими бортами и непонятной эмблемой на покатом капоте. Ее тащили прямо к нему.

– Эдди, а это еще что за хрень? – возмутился Пит. Он добрался до машины первым и теперь указывал на содержимое кузова.

– Чего ты орешь? Скажи спасибо, что мне удалось взять последний кар.

Венди швырнули рядом с передним колесом кара, и она не увидела, что же так возмутило Пита.

– Твою мать! Это ты называешь – с комфортом?! Ты что, издеваешься?!

– Не нравится – иди пешком и тащи на горбу эту падаль, – носок сапога больно пнул Венди в ребра, – я же не виноват, что наша группа закончила последней, и все свободные тачки уже разобрали. Ну, а в эту поскидывали все, что осталось после экзамена и практики. И вообще, чего ты кипятишься, Пит? Какая тебе, к черту, разница?

– Так ты что, вот так вот просто взял, и…

– А что оставалось делать? Прихожу, все машины в разгоне, стоит только эта, с грузом. Дежурный мне и говорит: бери, мол, эту, один черт до вечера свободных колес не будет. Вам, мол, все равно на полигон ехать, заодно и этих сдадите, делов-то.

– А много?..

– Восемь, – коротко бросил Эдди, – не переживай, наша поместится.

Эдди и Джим подхватили Венди за руки и за ноги и легко перекинули через низкий борт кара. Девушка не успела опомниться, как оказалась лежащей лицом вниз на целой куче голых тел, упираясь носом в чей-то бритый затылок. Тела были холодные и совершенно неподвижны, никто не издал ни звука, хотя ее швырнули поверх этой кучи довольно грубо. Еще через секунду Венди с замиранием сердца поняла, что все, кто лежит под ней – мертвые. Этот так напугало девушку, что в панике она стала ворочаться, пытаясь встать и убраться подальше от этого страшного катафалка. Но сделать это со скованными руками и ногами, да еще когда сил в тебе ровно столько, чтобы перевернуться с живота на спину…

– Не рыпайся, сука! – удар кулаком по почкам заставил Венди притихнуть.

Кар несколько раз качнулся, когда кадеты занимали свои места. Кто-то из них, кому не хватило места в кабине, забрался в кузов и сел на крышу кабины, поставив ноги на плечи Венди.

С тихим гудением кар тронулся с места. Венди лежала на груде трупов ни живая, ни мертвая. Кар иногда резко потряхивало на неровностях, и тогда тела под ней начинали шевелиться, расползаясь в стороны. Страшный груз под Венди утрамбовывался, при этом она все глубже проваливалась в темную щель между верхними телами. Ей казалось, что мертвые стараются утащить ее на дно кара и задушить…

Несколько раз кар притормаживал и делал короткие остановки перед лязгающими металлом дверями. После одной из них Венди почувствовала, что тоннель пошел вверх и действительно, вскоре кар выехал на открытый воздух – вдруг стало светло, по телу пробежал теплый ветерок. Венди удалось, наконец, вывернуть голову из узкой щели между телами и краем глаза она увидела голубое небо, покрытое легкой дымкой. Озябшую спину приятно согревало солнце…

– Черт, ну и жара! – недовольно пробормотал голос Джима. Это он, оказывается, сидел в кузове и прижимал Венди к трупам.

Кар круто повернул, дернулся и остановился.

– Велено выгрузить ее здесь, – приказал Сандерс, – Эдди, двигай в шестой сектор, сдашь мертвяков в службу ассенизации. На обратном пути получишь у дежурного инструменты. Да, и пивка захвати.

– ОК.

Пит Сандерс c лязгом откинул задний борт, забрался в кузов и помог Джиму выгрузить Венди. Не переворачивая, кадеты аккуратно, как она лежала в машине, положили ее вниз лицом на горячий асфальт. Снова лязгнул борт, затем кар натужно взвыл двигателем и укатил. Вслушиваясь в удаляющийся звук мотора, Венди с секунду полежала с закрытыми глазами, нюхая мерзкий запах горячего гудрона и по привычке ожидая пинка в бок. А когда не дождалась, осторожно приоткрыла левый глаз, и… «О Господи!.. » – лучше бы она его не открывала!

До боли выворачивая шею и забыв обо всем на свете, Венди крутила головой, ошарашено оглядываясь по сторонам. Угол зрения из положения «лежа на животе» был невелик, но и того, что она увидела, было предостаточно. Ей сразу вспомнились кадры кинохроники, которые часто крутили на уроках Прикладной Истории: по обеим сторонам прямой, как стрела, дороги, через равные промежутки, стояли кресты. Много крестов. И на каждом из них было распято обнаженное женское тело. Из того положения, в котором она находилась, Венди насчитала три дюжины, по полторы с каждой стороны дороги, лицом друг к другу. Но что-то ей подсказывала, что она видела еще не все…

– Ты глянь, как наша телка головой крутит, – услышала Венди над собой насмешливый голос Сандерса, – Что, любопытно?

Венди сжалась в ожидании удара. В том, что он обязательно последует, она не сомневалась ни секунды. Венди ошиблась. Ее почему-то не били…

– Ладно, Джим, бери ее.

Венди снова подхватили под плечи и поволокли направо, туда, где рядом с обочиной, на небольшой бетонной площадке возле пустого квадратного гнезда, лежал крест. Свободный. «Вот черт!.. » – прекрасно понимая, для кого его приготовили, Венди инстинктивно напряглась, но… Скованные ноги девушки волочились по асфальту, руки были скованы за спиной наручниками. Она была абсолютно беспомощна и находилась в полной власти своих палачей.

– А это точно для нее? – деловито поинтересовался Джим, – неохота тащиться в другое место, да еще по такой жаре.

– Будь спок, кадет. Сектор три, площадка 17. Это здесь.

Венди опустили на колени у обочины, прямо на нарисованный желтой краской номер 17. Было заметно, что цифры регулярно обновляют: Венди заметила под семеркой следы старой краски… Впрочем эта деталь сейчас занимала ее меньше всего. Венди обречено уставилась на следы от гвоздей и темные пятна от засохшей крови на серой рассохшейся древесине двух массивных квадратных балок, из которых был собран ее крест…

– И не вздумай рыпайся, сука! – прорычал Джим, – хуже будет!

Венди посмотрела на здоровенный кулак возле своего носа и опустила голову. Куда уж хуже… И куда там рыпаться, после допроса… Девушка реально оценила свое состояние. Руки-ноги немного дрожали, но слушались, хотя Венди прекрасно понимала, что сейчас способна лишь идти, причем потихоньку, и желательно держась руками за стенку. Для чего-то более существенного (для неторопливого бега трусцой, например) элементарно не было сил. Разве что через пару часов, когда она хоть немного придет в себя… но только кто же ей даст эти два часа? А если даже и дадут, то… Даже со свободными руками и ногами у нее было мало шансов удрать от двух крепких парней. Если бы у нее хотя бы были свободны ноги, а так…

Кадеты тем временем отошли на другую сторону дороги и присели на брошенные кем-то ящики. Они о чем-то оживленно беседовали между собой и практически не смотрели в сторону Венди. Всем своим поведением кадеты демонстрировали свою полную уверенность в том, что их пленнице совершенно некуда деться. Да так оно и было.

Венди напряглась, когда Пит привстал со своего места. Однако он лишь посмотрел в сторону, куда укатил кар, затем вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку, сделал большой глоток и передал ее Джиму. В глаза Венди попал солнечный зайчик, отброшенный полированным боком фляги, и девушка моргнула. Только сейчас она подняла взгляд чуть выше и увидела, что на кресте, в скудной тени которого устроились парни, распята Сара Вайнберг, ее бывшая одноклассница. Глядя на ее окровавленное, безвольно обвисшее тело, в памяти Венди вихрем пронеслись события последних дней. Приют, экзамен … Венди посмотрела на букву S, выжженную ниже пупка Сары, и живо вспомнила, как раскаленный металл прижимался к ее собственному животу. Клеймение… аукцион, на котором их продали – их как это все было давно! Венди беззвучно простонала: прощаясь с ненавистным Приютом, она не предполагала, что ее жизнь будет такой… короткой. И вот финал: в ожидании казни она стоит на коленях посреди ровного, как стол, прокаленного солнцем пустыря-полигона, и разглядывает крест, на котором ее должны распять. И нет никакой возможности изменить ход событий!

Мысленно простонав, Венди невольно бросила взгляд в сторону, куда уехал кар. Она почувствовала огромное облегчение, когда увидела, что дорога пуста. У нее еще оставалось немного времени. «Для чего? » – этот простой вопрос, заданный самой себе, на секунду поставил Венди в тупик. Другое дело – за что? С этим было чуть проще. Венди вспомнила слова Дока, брошенные им перед уходом: «…для повторного применения непригодна». Он ушел и приказал кадетам выполнять инструкцию. Теперь-то Венди понимала, что Док имел в виду…

Она снова осмотрелась вокруг себя, мозг девушки отказывался поверить в неизбежную близкую смерть и лихорадочно работал, ища пути к спасению. Но каждый раз оказывалось, что таковых попросту нет, процедура ликвидации нежелательных свидетелей была отработана до мелочей. Полигон был со всех сторон окружен высоким двойным забором из стальной сетки, поверх которой блестели спирали колючей проволоки. Бежать было некуда. Разве что попытаться загипнотизировать этих двух и попытаться уползти… Куда?! И что делать дальше? И как…

Выщербленный асфальт дороги начинался от закрытых ворот серого бетонного капонира, и дальше темно-серая лента тянулась в сторону приземистых строений в противоположном конце полигона. Венди догадалась, что в капонир прикрывал вход в тоннель. «Ее» крест был крайним в группе из трех дюжин распятий вдоль дороги и самым ближним к капониру. Кроме них по обе стороны от дороги, перпендикулярно к ней, стояло еще несколько рядов. Здесь были совсем юные девушки и зрелые женщины, блондинки и шатенки, брюнетки и рыжие, стройные и полные, миниатюрные и высокие – здесь были все, на любой вкус. Однако Венди заметила, что большую часть казненных составляли бритые наголо клейменные рабыни. Крест и нагота уравняли всех. В ожидании неизбежной смерти все распятые одинаково страдали от боли, жажды и медленного удушья. Их нагие тела извивались в безмолвной агонии под палящими лучами солнца уже несколько часов, и казненные смогли в полной мере ощутить на себе эту изощренную пытку, придуманную еще древними Римлянами. Венди также заметила еще несколько площадок с какими-то приспособлениями, назначение которых ей было непонятно – слишком далеко. Еще дальше виднелось что-то, более всего похожее на штурм-городок: какие-то закопченные бетонные кубы, трубы, вышки, связки шин…

Становилось понятно, почему это место называлось полигоном: здесь учились и тренировались убивать. Всеми возможными способами. Оттачивать свое умение. Теперь, в том числе, и на ней. «Дьявол! Ну почему все так происходит?!.. » – Венди снова с замиранием сердца посмотрела на дорогу. Дальний конец пустыря едва угадывался в мареве горячего воздуха. Солнце уже перевалило через зенит, судя по теням, сейчас было около трех-четырех часов пополудни. Венди облизала губы. Жарко. Солнце палило будь здоров как, она пробыла на солнце всего несколько минут, а уже вспотела так, будто пробежала добрую милю.

Неожиданно на плече Венди села огромная синяя муха. Девушка тут же раздраженно дернула плечом, и насекомое неохотно взлетело с влажной от пота кожи. Чуть покружив вокруг Венди, муха села на левую грудь девушки. Это послужило сигналом и к ней тут же присоединились еще три таких же отвратительных создания. Руки Венди были скованы за спиной, поэтому ей осталось только дергать плечами, пытаясь заставить убраться надоедливых насекомых.

Неожиданно Венди услышала чей-то стон. Девушка оглянулась и увидела, что Сара Вайнберг чуть приподняла наголо обритую голову и смотрит прямо на нее. Взгляд распятой девушки был совершенно бессмысленным, она явно не узнала Венди. Чуть подтянувшись на руках и выпрямив согнутые ноги, Сара потянулась вверх, сделала шумный вдох, чуть постояла – и снова опустилась, уронив голову на грудь. При этом кровь, засохшие струйки которой тянулись из-под огромных гвоздей, пробивших запястья и ступни, с новой силой выплеснулась из ран, оставляя новые красные ручейки на белой, блестящей от пота, коже. Лицо Сары было искажено болью…

Венди сцепила зубы. Она смотрела на свое ближайшее будущее. Через несколько минут вернется Эдди и тогда… Как бы в ответ в конце дороги показалась белая точка. Она быстро приближалась и через несколько секунд превратилась в грузовой электрокар, за рулем которого сидел Эдди. Венди сжалась, затравленно наблюдая за тем, как кар сбрасывает скорость и прижимается к обочине.

– Чего так долго? – поинтересовался Пит, засовывая фляжку в задний карман брюк.

– Черт, в этой колымаге сломался подъемник кузова, пришлось выгружать все вручную. Твою мать… – Эдди в сердцах сплюнул на землю, – восемь жмуриков, и хоть бы одна сволочь помогла! Пока всех перетаскал…

– Да ладно тебе, не скули, – отмахнулся Пит, – пиво взял?

– Угу. В кузове.

Пит перегнулся через борт и вытащил пластиковую упаковку с шестью банками «Красного Быка».

– Ух, здорово, холодненькое!

– Ну, так, понятное дело… Давай скорее закончим это дело и свалим отсюда.

«Закончим! Это обо мне…» – подумала Венди. Ее душили слезы, к горлу подкатывал комок. Сейчас ее закончат, а потом эти гады свалят сосать свое пиво… холодное… А она…

Кадеты быстро опрокинули в себя по банке пива и принялись за дело.

– Эдди, а на кой черт ты взял с собой это? – поинтересовался Джим, вытягивая из серого мешка плеть-девятихвостку, длинные кожаные ремни которой были завязаны узлами.

– Комплект J-127, – пожал плечами Эдди, – мне дали все по списку.

– Гм, я вижу. Только на кой черт плеть? Что, кому-то охота на такой жаре руками махать? Я – пас.

– Ни хрена ты не угадал, – усмехнулся Пит, – именно ты, Джим. Как положено. Тридцать девять ударов, и ни разом меньше.

– Да я…

– Вы что, собираетесь спорить со старшим, кадет? Или у меня что-то со слухом? – сладеньким голосом осведомился Пит.

Джим надулся и не ответил. Он молча взвалил увесистый мешок на плечо и двинулся в обход кара, направляясь прямиком к сжавшейся от ужаса Венди. Глядя на помрачневшего приятеля, Пит быстро добавил:

– Джим, не выпендривайся. Давай сделаем, как положено и получим зачет. Тебя же никто не заставляет выкладываться.

– Угу, – буркнул Джим и, пройдя мимо Венди, вывалил перед ней содержимое мешка.

В комплекте J-127 к плетке-девятихвостке прилагались: три здоровенных черных гвоздя с широкими квадратными шляпками, два больших молотка, четыре куска толстой веревки и две пары длинных деревянных клиньев. С первого взгляда было видно, что эти предметы не раз использовались по назначению. Зоркие глаза Венди сразу заметили следы запекшейся крови на черных, чуть тронутых ржавчиной гвоздях, то, как разлохмачены ударами молотка торцы клиньев, то, как блестят отполированные рукоятки молотков…

– Хорош трепаться, лучше помогите! – пробурчал Джим, со злостью пиная Венди.

Девушка упала на левый бок, по привычке поджав колени к животу. Теперь солнце слепило глаза, и Венди зажмурилась.

– Да, кстати, забыл спросить. Кто-нибудь ее хочет? – официальным тоном поинтересовался Пит, делая едва заметный упор на последнее слово.

– Ты что, издеваешься? На кой черт нам эта полудохлая сука?

– Понятно, Эдди. Джим? Нет? Значит, никто. Ладно, Джим, куда тебе ее? Столба тут нет.

– Вижу.

– Может, сразу к кресту привяжем?

– Нет. Мне неудобно, слишком низко. Цепляйте ее к кару.

– Ага, а мыть потом кто будет? – фыркнул Эдди.

– Ты. Раз ты сегодня за водилу…

– Да я…

– Ладно, не заводись, Эдди, дело у нас общее, – примиряющим тоном прервал приятеля Пит.

– А что делаешь, к примеру, ты? – ядовито осведомился Эдди

– Руковожу двумя оболтусами. Вопросы, кадет?

– Никак нет, сэр! – Эдди демонстративно отдал честь и стал по стойке смирно. – Жду ваших приказаний, сэр!

– Вольно, кадет. Берись справа…

Венди подняли, протащили несколько шагов, и положили грудью на капот машины. Девушка вздрогнула, когда нагретый солнцем пластик ожег кожу. Пит и Эдди, действуя в паре, так, будто занимались этим всю жизнь, прикрепили наручниками разведенные руки Венди к стойкам крыши кара. Ноги девушки стянули веревкой в коленях и привязали к переднему бамперу.

– Готово! – Пит и Эдди отошли в стороны.

– Угу… – буркнул Джим, – кар на тормоз поставил?

– Да. Давай быстрее.

Венди пороли часто, и это дело было ей хорошо знакомо. Намного лучше, чем ей бы хотелось. И хотя именно эта порка обещала стать последней в жизни, легче от этого она не становилось. Девять толстых трехфутовых концов с узлами… Девушка привычно сжалась в ожидании первого удара. Венди только успела подумать, что после стального ежа во влагалище ничего более страшного с ней произойти уже не может, как…

– Аййй!..

Она ошибалась. Стальной еж внутри живота – это было одно, а девять узловатых хвостов плети, с оттяжкой хлестнувших по спине – это нечто совершенно иное. И потом, еж был когда-то давно, а вот плеть…

– Ааа!

Второй удар припечатал Венди к капоту. Третий и четвертый были даны второпях и явно не во всю силу, но все упущенное было наверстано с пятого по тринадцатый. Рука у рыжего Джима была крепкой, и плетью он владел мастерски. Кожаные хвосты разлетались по всей спине, зарываясь узлами в тонкую кожу, разрывая ее в клочья. Венди чувствовала, как первые струйки крови побежали по бокам…

– Аааа!.. – в очередной раз взвыла Венди, извиваясь на капоте.

Даже сейчас, получив уже почти две дюжины ударов, она не потеряла сознание. Только сбилась со счета на пятнадцатом или шестнадцатом ударах. Щадить ее никто не собирался. Джим разошелся, и все время бил в полную силу, выбивая дух из отчаянно орущей девушки. Вдруг удары прекратились.

– Двадцать пять. Меняем сторону, – деловито приказал Джим.

Сквозь кровавую пелену на глазах Венди почувствовала, как ее руки отцепили от стоек, а ноги – от бампера. «Это еще не конец… всего только двадцать пять…» – эта простая мысль пробилась сквозь густой розовый сироп, в котором плавали ее мозги. Потом Венди резко приподняли, и…

– А-а! – взвыла девушка, когда ее изодранная в клочья спина опустилась на капот кара. В лицо ударил яркий солнечный свет. Она почувствовала, как ноги вновь привязали к бамперу, и… – Аааа!

Двадцать шестой удар был страшен. По всей видимости, увидев перед собой такую заманчивую цель, Джим хлестнул со всей силы. Тяжелая плеть полосонула поперек груди, чуть наискось, слева направо. Твердые узлы плети врезались в груди и захлестнули туго натянутую на ребрах кожу. Обезумевшая от боли девушка дико взвыла и дернулась так, что под ней покачнулся кар. Следующий удар рассек кожу на животе… Что было потом Венди не помнила. Сознание она не теряла, крепкий молодой организм девушки не позволил ей такой роскоши. Просто весь мир Венди сузился до одного ощущения боли, временами становившейся просто невыносимой. И тогда она кричала, срывая голос до хрипа, стараясь с криком вытолкнуть из себя боль. Иногда это помогало. Но лишь самую малость и ненадолго. Солнце невыносимо слепило глаза, напоминая по яркости сверкание электрической дуги, так мучившее Венди во время допроса…

Наконец все прекратилось. То есть боль осталась, но теперь она перестала вздыматься обжигающими пиками через равные промежутки времени. Венди снова могла дышать. Правда, каждый вдох давался с большим трудом и сопровождался болью в избитых плетью ребрах. Измученная девушка почувствовала, как ее ноги отвязали от бампера, а как только руки освободили от наручников, беспомощно сползла на дорогу со ставшего очень скользким капота. Окровавленное тело Венди била крупная дрожь, как от холода, силы совершенно оставили ее, теперь их хватало только на то, чтобы натужно дышать, загоняя горячий сухой воздух в легкие.

– Черт, ну и кровищи! Джим, ты что, не мог аккуратней? – услышала Венди недовольный голос Эдди.

– Не мог, – пробурчал в ответ Джим, – Тебе зачет нужен или нет?

– Ну, да…

– Тогда хорош трепаться. Бери со своей стороны и потащили. Пить хочется – сил нет…

Сознание Венди отстранено восприняло эту информацию, но не соотнесло с тем, что эта кровь натекла с нее. Также отстранено девушка восприняла тот факт, что ее снова куда-то тащат. При этом у нее совершенно не осталось сил даже для того, чтобы открыть глаза и посмотреть, куда же ее волокут. «Пить хочется… сил нет…» – эти слова Джима прилипли к помутненному сознанию Венди, как жвачка к подошве, и теперь все время крутились в голове. Может быть потому, что ей тоже ужасно хотелось пить и не оставалось никаких сил терпеть эту муку дальше.

Горячий бетон ожег кожу девушки, когда ее опустили лицом вниз на площадке рядом с лежащим на ней крестом. Через мгновение Венди почувствовала, что ее переворачивают на спину. Кричать не было сил, и Венди только тихо простонала, когда ее подняли за руки и за ноги и положили спиной на какое-то очень жесткое и узкое ложе, больно врезавшееся в исполосованную рубцами спину. «Столб… меня положили на крест… сейчас начнется…» – подумала Венди. Под действием болевого шока ее сознание как будто раздвоилась. Несмотря на приближение развязки, какая-то часть Венди продолжала думать о происходящем, как о чем-то отстраненном и не имеющем к ней никакого отношения. Другая, более трезвая, отвечающая за инстинкт самосохранения, вопила от страха и отчаянно пыталась достучаться до первой. Эта вторая часть «Я» Венди орала, чтобы она не была дурой, что плеть еще не самое худшее, что окончание порки отнюдь не означает прекращения мучений, а является лишь прелюдией к основной пытке. Чтобы она сопротивлялась, отбивалась, кусалась, сражалась за свою жизнь… Однако Венди так и осталась неподвижно лежать на кресте. Сил не было решительно никаких, желания сопротивляться палачам – тоже. Венди овладело чувство отрешенности и практически полного безразличия к собственной судьбе: «Все кончено… будь что будет… мне все равно… лишь бы скорее это все закончилось… как все болит… как хочется пить…» Она даже не пошевелилась, когда в запястья врезались веревки. Руки широко развели в стороны, растянули и привязали к поперечной перекладине, а ноги, так и оставшиеся связанными в коленях, положили на столб и притянули к нему веревкой.

– Пит, все готово.

– ОК, значит, я работаю молотком и гвоздями, а вы вдвоем ее придерживаете.

– Понятно.

Почувствовав, что ей на бедра сел кто-то очень тяжелый, Венди разлепила веки и увидела над собой потное лицо рыжего Джима. Она чуть повернула голову в тот момент, когда Эдди придавил коленом ее правый локоть, а Пит присел на колени, держа в руках молоток и длинный черный гвоздь. Спустя секунду Венди почувствовала укол на правом запястье. Потом в воздухе мелькнул молоток, и…

– Аааа! – из горла Венди вырвался отчаянный хриплый крик.

Острая боль пронзила правую руку, когда с глухим стуком и противным хрустом огромный гвоздь пробил плоть и глубоко вонзился в сухое твердое дерево. Венди содрогнулась всем телом, но руки были заранее крепко прикручены к перекладине, а на ногах сидел здоровенный парень.

– Ааа! Не надо…

Венди кричала и охрипшим голосом умоляла отпустить ее. Тем временем Пит, действуя молотком как заправский столяр, вогнал гвоздь в перекладину и ни разу не промахнулся. Когда руку отпустили, Венди приподняла голову и увидела, как из под квадратной шляпки гвоздя вытекло несколько тонких струек крови и скатились вниз, на перекладину.

– Вот так! – с гордостью в голосе сказал Пит, вставая с колен, – в этом деле самое главное не попасть в артерию. Если все сделано правильно, то крови почти не будет.

– Понятно, гроссмейстер. Давай следующую, – хмыкнул Эдди.

Пит и Эдди перешли на левую руку Венди, и весь кошмар повторился. Девушка кричала и отчаянно пыталась сбросить с ног Джима, но была так слаба, что тот, наверное, даже ничего не почувствовал.

– Теперь держите ее крепче, – деловито приказал Пит.

Связанные ноги Венди согнули коленях и поставили на столб, положив правую ступню на левую. Сильный укол в тыльную часть правой стопы, и…

– Ааа!

Гвоздь с хрустом прошел сквозь стопы Венди и пришпилил их к столбу. Два следующих удара глубоко вогнали гвоздь в древесину. Когда ее отпустили, Венди, совершенно обезумев от боли, инстинктивно дернулась пару раз, стараясь приподняться и освободиться от гвоздей, но быстро поняла, что эти напрасные усилия приводят лишь к еще большим страданиям. Особенно болела левая ступня, где гвоздь, по всей видимости, сломал одну или несколько костей.

– Подняли! – скомандовал Пит, и трое кадет легко оторвали крест от бетонной площадки.

Чуть скользнув вперед, огромная буква Т, собранная из двух деревянных балок, с легким стуком скользнула в приготовленное для нее гнездо. Кадеты навалились и, перебирая руками по столбу, еще сильнее приподняли крест. Спустя миг он глубоко просел, ударившись о бетонное дно ямы.

– Ай-ай! – вскрикнула девушка, когда ее тело оказалось висящим только на гвоздях.

Проблем с лишним весом среди воспитанниц Приюта никогда не было. На последнем перед выпуском из Приюта медосмотре Венди имела вес сто двадцать фунтов с небольшим, что было нормально для ее пяти футом восьми дюймов росту. За время своего недолгого рабства и заключения она, если и похудела, то не очень заметно. Значит, теперь на каждый из двух гвоздей, пробивших запястья, приходилось по шестьдесят фунтов ее веса. И вся эта тяжесть, повиснув лишь на двух точках, растягивала и разрывала плоть, причиняя невыносимые страдания и вынуждая перенести часть веса на ноги, также пробитые гвоздем.

Крест был невысоким. Окровавленные пальцы ног Венди оказались лишь в паре футов над пыльным бетоном площадки. Квадратное отверстие было чуть больше столба, но совсем ненамного. Через раздвинутые колени Венди наблюдала за тем, как распявшие ее кадеты быстро забивали деревянные колья в узкие щели между столбом и бетонными стенками гнезда. Когда вся конструкция была надежно закреплена, Джим несколько раз с силой толкнул крест, но тот даже не шелохнулся.

– Все, годится. Пьем пиво и сваливаем отсюда.

Кадеты собрали инструменты в мешок и отошли к кару. Джим достал упаковку с пивом и раздал приятелям по банке. Венди облизала пересохшие губы и закрыла глаза, чтобы не видеть, как ее мучители будут пить холодное шипучее пивооооо…

«Ой! » – Венди открыла глаза, когда какой-то предмет ударил в живот. Несильно. И сразу послышался металлический звон. Девушка посмотрела вниз и увидела у себя под ногами пустую пивную банку. В воздухе что-то мелькнуло и вторая банка попала ей в голову.

– А я попал! – гордо возвестил Эдди и весело рассмеялся.

Пит выпил последний глоток, тряхнул опустевшей банкой, замахнулся и бросил. Однако внезапный порыв горячего ветра изменил ее траекторию, и легкая жестянка пролетела в футе от лица Венди.

– Вот черт! – выругался кадет.

– Мазила! – рассмеялся Эдди, – ладно, поехали. Мне еще машину мыть.

Кадеты расселись по местам, и грузовой электрокар, взвыв мотором, быстро укатил в дальний конец полигона. Венди проводила его взглядом и простонала. Теперь ей осталось только ждать и молиться о том, чтобы конец настал как можно скорее. Горячий сухой ветер вместе с палящим солнцем вытягивал последние капли жидкости из тела Венди.

Девушка опустила голову, сцепив зубы и наблюдая за тем, как кровь, тонкая струйка которой вытекала из-под гвоздя, пробившего ступни, скатывалась по большому пальцу правой ноги, и капала вниз, на серый пыльный бетон. Там уже образовалась небольшая лужица. Кровь также сочилась из рубцов, оставшихся от плети, кровь вытекала из-под гвоздей на руках… Красные капли падали на серый бетон и вместе с ними вытекала ее жизнь.

Боль в пробитых руках и ногах была просто неописуемой. Она не шла ни в какое сравнение с той, что осталась в рубцах от плети. Скоро Венди поняла, что если не шевелиться, то боль от гвоздей становиться чуть меньше. Но спустя какое-то время Венди почувствовала абсолютную необходимость в глубоком вдохе, а с вытянутыми вверх и в стороны руками этого сделать она не могла. Венди застонала от одной только мысли о том, что ей придется подтягиваться на руках и становиться на пронзенные гвоздем ноги. Однако помучившись несколько минут девушка поняла, что смерть от удушья еще более невыносима, чем боль. Венди собралась с силами, сжала зубы и потянулась вверх.

– ..! – хриплый стон вырвался из пересохшего горла девушки, когда она выпрямила ноги и встала на пробивший их гвоздь.

Сделав несколько быстрых вздохов Венди без сил опустилась вниз, переводя дух и давая себе клятву никогда больше так не делать. «Лучше уж просто умереть…» – боль, пронзившая все ее тело, была совершенно адской. Однако спустя несколько минут медленное удушье снова начало брать свое, и пришлось все делать заново.

Солнце еще не успело зайти за горизонт, как Венди поняла, что ее надолго не хватит. В очередной раз без сил повиснув на руках и ощутив приближение судорог, Венди поняла, как ей не хватает седла под ягодицами, на которое она бы могла опуститься и передохнуть. Больше, чем о глотке воды, она мечтала о чем-то, что защитит ее от назойливых мух, которые, привлеченные запахом крови и пота, тучами слетались на бесплатное пиршество, ползая по всему телу и, что было особенно неприятно, заползая в глаза, нос, рот… Постепенно сознание стало оставлять измученное тело. Венди с каждым разом становилось все труднее и труднее заставлять себя подниматься вверх и дышать.

Когда первые лучи восходящего солнца коснулись Венди Кинг, ни один мускул не дрогнул на ее застывшем лице. Из приоткрытого рта девушки выползла большая сонная муха и, чуть поползав по пересохшим потрескавшимся губам, принялась чистить крылышки…

– Ты! – конец плети надсмотрщика Брюса ткнул в плече Венди Кинг.

Девушка, обречено вздохнув, поднялась с ноющих колен, и пошла к открытой двери, возле которой ее поджидали Полли и Холли. Лица обоих женщин были совершенно непроницаемыми, но Венди уже была готова ко всему и не ждала ничего хорошего.

Как обычно, все произошло очень быстро. Не успела Венди опомниться, как стальная дверь с лязгом захлопнулась за спиной. Глаза ослепил яркий свет мощной лампы. Полли и Холли с двух сторон крепко держали ее за руки и куда-то тащили, причем с такой силой, что у Венди сложилось впечатление, что она вполне может пождать ноги и не касаться пола – этого все равно никто не заметит…

– О, да это же мой самый послушный цыпленок! – послышался знакомый голос мистера Майлза. – Венди, курочка моя, хе-хе-хе, иди к своему папочке!

Девушка вздрогнула, услышав голос того, кто несколько часов назад официально стал ее хозяином. Она, наконец, вышла из конуса яркого света и смогла осмотреться.

Помещение, в котором очутилась Венди, было небольшим и вытянутым в длину. В дальнем конце имелась еще одна дверь. Закрытая. В центре комнаты располагалась зловещего вида стальная рама, в виде огромной буквы Н. С блоков, укрепленных на концах толстых стальных балок, свисали веревочные привязи для рук, в основании конструкции находилась массивная колодка для ног. Открытая. Стальная. «Значит, все-таки будут пороть…» – обречено, но без особого испуга подумала Венди. За время пребывания в Приюте это дело стало ей хорошо знакомым и, можно даже сказать, привычным. Девушка подумала, что по иронии судьбы, все глобальные перемены в ее жизни сопровождаются близким знакомством с плетью или розгой. Она плохо помнила, что с ней происходило в детском саду, но пятнадцать лет назад, не успела трехлетняя Венди Кинг переступить порог Школы, как тут же оказалась на скамье для порки и получила свою первую дюжину розог. Не успела она попасть в Приют, как получила три дюжины плетей. И вот теперь история, по всей видимости, повторяется…

Здесь было заметно теплее, чем в соседней комнате, и Венди видела, откуда шло столь приятное тепло. Рядом с рамой, под прямоугольным черным раструбом вытяжки, стояла настоящая жаровня, большая, черная, сделанная в виде огромной чаши с двумя фигурными ручками по бокам. Жаровня стояла на трех низких изогнутых ножках и была почти до краев наполнена горящими углями. Венди уловила в воздухе давно забытый запах – горящего древесного угля. Они с мамой использовали такой пару раз, когда выбирались за город и в парк на пикники. Венди готова была поклясться, что в воздухе пахло чем-то еще. Это ужасно напоминало запах барбикю. Мистер Майлз, одетый в длинный кожаный фартук, стоял рядом с жаровней, и прикуривал от раскаленной докрасна, как показалось Венди, кочерги, держа ее за толстую угольно-черную рукоять…

В этот момент голове у девушки что-то щелкнуло, и все части мозаики сложились воедино: «О Господи, НЕТ!!! » Венди сразу все поняла. На этот раз ей приготовили кое-что похуже порки. Мистер Майлз держал за ручку не кочергу, а самое настоящее клеймо. То самое, в виде двухдюймовой буквы S. Не требовалось особого ума, чтобы сложить вместе инструмент для клеймения, горящую жаровню и станок для фиксации. Венди вспомнила выжженные клейма на животе и ягодицах Полли и Холли, рабынь мистера Майлза. Женщин клеймили раскаленным железом, теперь то же самое собирались проделать и с ней.

Первым порывом Венди было вырваться и попытаться убежать. Куда-нибудь, лишь бы подальше от раскаленного клейма. При следующем шаге она даже уперлась правой ногой, пытаясь упираться. Но… Ее босая ступня только громко шлепнула по серым плитам ледяного пола. И это осталось единственным свидетельством сопротивления девушки. Полли и Холли крепко держали ее под руки и были намного сильнее. Они явно знали, как следует обращаться с новенькими, поэтому, только почувствовав намек на сопротивление, сразу усилили хватку.

– Не дергайся. И не вздумай вякать. Бесполезно, – будничным тоном бросила Полли.

В отчаянии Венди мотнула головой и увидела, что кроме мистера Майлза и его верных рабынь, в комнате присутствует то ли брат-близнец, то ли клон надсмотрщика Брюса, настолько были похожи эти двое. Второй Кинг Конг сидел на краю письменного стола и небрежно поигрывал свернутой в кольцо плеткой. Венди сразу поняла, что Полли права, сопротивление бесполезно. С ней легко бы справились Полли и Холли: сил только этих двух железных баб было достаточно, чтобы завязать ее в узел. А вместе с клоном мистера Брюса… Полли знала, что говорила, когда велела Венди не дергаться. Умолять хозяина о пощаде было тоже бессмысленно, вряд ли мистер Майлз просто так пришел сюда, да еще и надел на себя фартук. Значит, дергайся, не дергайся – все едино. Или ей поставят клеймо сразу, или вначале поколотят, затем заклеймят. А напоследок еще и выпорют. Подумав над этим, Венди как-то сразу успокоилась и перестала дергаться.

Нельзя сказать, что Венди овладело полное безразличие к собственной судьбе. Это не так. Венди ужасно, до судорог, боялась того, что сейчас собирались с ней сделать. У перепуганной девушки подкашивались ноги и сводило живот при одной только мысли о том, что к ее телу вот-вот прикоснется раскаленное железо. Перед глазами Венди мелькали кадры из учебного фильма по животноводству, где ковбои клеймили свой скот, как облачка дыма поднимались над боками ревущих от боли животных. Кто же мог предположить, что она окажется на их месте. Это было так… неправильно, так… чудовищно. Чувствуя, что сейчас разрыдается, как маленькая девочка, Венди не могла даже подобрать подходящих слов. Что ж, ей вполне доступно объяснили, что она лишь вещь, движимое имущество. Сотня с чем-то фунтов плоти и костей, имеющих определенную коммерческую ценность. Существо безгласное и бесправное. Никто ведь и не подумал спросить у той же коровки, хочет ли она, чтобы ее заклеймили?

Как всякий психически нормальный человек (а полная нормальность мисс Венди Кинг была подтверждена документально), Венди очень боялась любой боли, и всячески старалась ее избегать. При этом она отнюдь не была прирожденной трусихой, если надо, Венди вполне могла постоять за себя. Просто она слишком долго жила в Приюте, где телесные наказания и боль были нормой, а малейшее сопротивление системе каралось быстро и беспощадно. Жизнь в Приюте глубоко укоренила в сознании Венди одну, но очень простую мысль: если наказание неизбежно, то следует постараться сделать так, чтобы не получить более того, что ей причиталось. Как? Только полной покорностью.

Поэтому последние несколько шагов Венди прошла совершенно спокойно, по крайней мере внешне, демонстрируя полное послушание и готовность к сотрудничеству. Став на положенное место, она сама подняла руки вверх, помогая Полли и Холли. Две женщины, действуя со слаженностью роботов на конвейере, вложили ее руки в веревочные петли и туго затянули. Ноги широко развели в стороны и закрыли в тесную колодку. За спиной у Венди послышались звуки вращающегося барабана лебедки, и ее руки потянуло вверх. Через мгновение тело девушки оказалось растянутым, как струна, при этом поперечная балка упиралась в спину в области крестца, выпячивая живот вперед, а два металлических штыря по бокам плотно фиксировали тело точно посередине конструкции. Теперь Венди даже при всем желании не могла сдвинуться ни на дюйм. Жаровня стояла в двух шагах слева от распятой девушки и излучала жар, столь приятный озябшему телу, и не хотелось думать о том, что в этом жаре вызревает причина жуткой боли, которая обрушиться на нее через минуту. Тихо гудел вентилятор, спрятанный под жаровней, над углами плясали короткие язычки синего и желтого пламени.

Мистер Майлз прикурил от клейма и сунул прут обратно в жаровню, потревожив угли. Над жаровней взвилось небольшое облачко искр, тут же погасших. Хозяин Венди глубоко затянулся сигаретой, смешно выпятил толстые губы и выпустил пару идеально правильных колец дыма. Третье кольцо у него не вышло, и мистер Майлз с досадой махнул рукой, разгоняя всю конструкцию. Дым быстро вытянуло в закопченный раструб вытяжки. Хозяин взялся за рукоять клейма и повернулся к своей новой рабыне:

– Ну что, цыпленок, твой животик уже готов? – он снова затянулся и пустил пару колец, целясь в лицо девушки.

Венди уже знала правила поведения для рабынь, требующих обязательного ответа на вопрос хозяина, но все же в первую секунду промолчала, не зная, как ответить. Сказать, что прекрасно обойдется и без клейма, и ради этого готова сделать все, что угодно? Это глупо и смешно, ей четко дали понять, что она всего-навсего вещь, чьи желания никого не интересуют. Клеймо, как уже поняла Венди, ей поставят в любом случае. Сказать правду, что не готова? Можно, но еще неизвестно, как в этом случае ее будут готовить, не исключено, что при помощи плети. Сказать, что готова? Венди посмотрела на греющееся в жаровне клеймо и поняла, что ни за что на свете не сможет ответить утвердительно.

– Не знаю, господин, – честно ответила Венди.

Мистер Майлз весело рассмеялся и отпустил рукоять клейма:

– Хе-хе-хе, Бак, ты слышал?

– Да, босс, – хриплым басом отозвался Кинг Конг.

– Нет, послушай, Бак, хе-хе-хе, эта цыпочка нравится мне все больше и больше. Мало того, что она, не сходя с места, умудрилась высосать досуха Гаса-Жеребца…

– Гаса?! – недоверчиво буркнул Бак.

– Представь себе! Этот бык-производитель под конец еле штаны застегнул, у него, бедного, пальцы дрожали. А тут еще оказывается, мартышка быстро соображает, хе-хе-хе. «Не знаю! » Надо же… Ладно, – мистер Майлз щелчком отбросил окурок в жаровню. – Начнем с простого. Полли! Ну что вы там возитесь?

– Все готово, господин!

Неслышно подошедшая Полли опустилась на колени справа от Венди, держа на вытянутых руках маленький пластиковый поднос, аккуратно прикрытый белоснежной салфеткой.

– Ты сегодня нерасторопна! – строго заметил мистер Майлз.

– Прошу прощения, господин, – не подымая головы тихо ответила рабыня.

– Ладно, потом разберемся. Кольцуйте дичь!

– Слушаюсь, господин.

Полли, не вставая с колен, сдернула салфетку и Венди увидела на подносе две равных половинки большого толстого кольца из блестящего металла, прямоугольный жетон с колечком и маленькое шило. Все предметы лежали в отдельных секциях, выдавленных в пластике. Полли поставила поднос на пол рядом с собой, а Холли присела на колени с другой стороны, держа в руках флакон со спреем.

Венди непроизвольно поморщилась. Она поняла, что ей сейчас сделают прокол в паху и прицепят кольцо с жетоном. С одной стороны это ее обрадовало: близкое знакомство с раскаленным железом немного откладывалось. А с другой… Венди видела кольца и жетоны, болтавшиеся между ног у рабынь мистера Майлза, и не испытывала никакой радости от того, что ей придется носить такие же «украшения». Вдобавок ко всему, пирсинг был тоже достаточно болезненной процедурой. Венди помнила, как ей давным-давно прокалывали уши, и как при этом было больно. Но тогда она сама этого хотела и терпела, а теперь? Все-таки большая половая губа – это не мочка уха, да и шило намного больше маленькой иглы. Одно кольцо чего стоит! Венди как можно сильнее нагнула голову, однако так и не смогла толком разобрать, что конкретно в этот момент делают Полли и Холли: мешал выпяченный живот и оттянутые назад руки.

Баллончик в руках Холли дважды издал короткое шипение. В воздухе густо запахло антисептиком, часть которого попала на слизистую интимного места, отчего между ног появилось сильное жжение. Сжав зубы, Венди напряглась: дело близилось к развязке, холодные пальцы Полли захватили ее левую большую губу, чуть помяли и сильно оттянули вниз. И почти сразу же острейшая боль пронзила пах Венди…

– Уй-й! – жалобно взвыла Венди, почувствовав прокол. Она и не думала, что это будет ТАК БОЛЬНО!!!

Закусив губу, Венди напряженно смотрела вниз, видя в основном только затылки и спины женщин, копошившихся у нее между ног. Она видела, как Полли положила обратно на поднос шило, которым только что сделала прокол. Взамен женщина взяла одну из половинок колец, и ее руки снова исчезли из поля зрения Венди. Девушка жалобно застонала, когда холодный металл резко прошел сквозь ее плоть, оставив крайне болезненное ощущение тупо раздвигаемых тканей. Она застонала чуть громче, когда Полли принялась соединять обе части кольца. Кольцо несколько раз сильно дернуло и без того травмированную губу, пока, наконец, не раздался негромкий щелчок сработавшего замка, спрятанного внутри одной из половинок. Страдая от боли, Венди подумала, что теперь, чтобы избавиться от этого «украшения», придется либо пилить металл, либо… О том, чтобы резать губу, даже думать не хотелось.

– У нас все готово, господин! – сказала, вставая с колен, Полли. Венди сразу почувствовала непривычную тяжесть в паху.

– Прекрасно, прекрасно…

Венди вскинула голову и испуганно посмотрела на мистера Майлза, который все это время стоял у жаровни, наблюдая за процессом «кольцевания дичи». Хозяин поставил звякнувший стакан на полку рядом с вытяжкой и снова принялся шевелить прутом угли. Венди обратила внимание, что стоя мистер Майлз еще больше похож на гнома: при большой ширине плеч росту в нем было не более пяти футов с четвертью. Если добавить к этому крупный мясистый нос, высокий, чуть покатый лоб и постоянную ухмылочку на лице, то…

Стресс, боль и сопутствующее этому обилие адреналина в крови сыграло с девушкой дурную шутку. Страдая от боли в паху и дрожа уже не столько от холода, сколь от мышечной реакции на гормоны стресса, Венди внезапно представила мистера Майлза в колпачке с бомбончиком, что был у смешливого гнома из «Белоснежки», и прыснула от смеха. В последний момент она опомнилась и с огромным трудом смогла перевести это совершенно идиотское хихиканье в что-то похожее на стон, прорвавшийся сквозь сжатые зубы. К ее облегчению, хозяин ничего не заметил.

Мистер Майлз оставил прут в жаровне и подошел к Венди. Внимательно осмотрев девушку с ног до головы, он улыбнулся, протянул руку и чуть подергал за болтавшийся между ног девушки жетон:

– Дзинь-дзинь, хе-хе-хе! Дома есть кто-нибудь? Хе-хе-хе…

Венди болезненно сморщилась и сжала зубы. У нее там и так все болело, а тут еще мистер Майлз решил поиграть с жетоном. К ее облегчению хозяин оставил в покое цепочку и повел руку вверх. Он нежно погладил девушку по животу, проведя ладонью от гладко выбритого лобка до ямки пупка. Рука у мистера Майлза оказалась на удивление теплой и мягкой… Чуть ниже пупка хозяин чуть придавил пальцами живот и Венди непроизвольно напрягла пресс. Мистер Майлз задумчиво заметил:

– Хороший животик, крепкий. И шкурка мягкая, шелковистая… – он помолчал и поднял голову, глядя Венди прямо в глаза. – Я вообще-то редко разговариваю со своим товаром, но ты мне нравишься. И у нас есть еще время, пока греется твое клеймо, хе-хе-хе, – Венди судорожно сглотнула и невольно бросила взгляд на жаровню, глядя поверх плеча мистера Майлза.

– Ответь мне на один вопрос, крошка, – хозяин сделал шаг назад и с хитрецой посмотрел на девушку, – как ты думаешь, цыпленок, зачем в наше время клеймят рабынь? Только не говори, «чтобы не могли убежать». Это неправильный ответ. Бежать вам просто некуда, хе-хе-хе. Не торопись, подумай.

Венди не могла пожать плечами, но ее руки непроизвольно дернулись в этом движении. Если «не бежать», тогда…

– Чтобы унизить? Господин…

– Ну-у, в общем правильно, – кивнул головой мистер Майлз. – Молодец, соображаешь. Но не только. И не столько, хе-хе-хе. Понимаешь, цыпленок, ты очень удивишься, но это делается для твоего же блага.

Наверное, у Венди действительно вытянулось лицо, потому что ее хозяин рассмеялся, уперев в бока руки:

– Видела бы ты сейчас выражение своего лица, хе-хе-хе! Будто увидела живого Элвиса! – отсмеявшись, мистер Майлз стал совершенно серьезным. – Верь или не верь, но это действительно так. Я ведь, цыпленок, в этом бизнесе не первый год кручусь, и кое-что понимаю. Таких, как ты, у меня уже знаешь, сколько было, у-у… – Майлз картинно поджал губы и покачал головой. – Так вот, я готов поспорить на бутылку старины «Джека», – Майлз достал из-за кожуха вытяжки полупустую бутылку с янтарной жидкостью, – что ты до сих пор, даже с кольцом и номерным жетоном между ног, по-настоящему не веришь в то, что ты моя рабыня. Я прав? – Джек Майлз плеснул в стакан на два пальца и с хитрецой улыбнулся девушке.

Венди была поражена. Действительно, ее хозяин был прав. Даже с жетоном между ног она до сих пор воспринимала все происходящее, как некую затянувшуюся игру, в глубине души не веря, что ее действительно могли продать, и что она теперь просто говорящая вещь. Или товар, как изящно выразился мистер Майлз. Хозяин.

– Да, господин. Это так, – тихо ответила Венди.

– Молодец, по крайней мере, честно. Я все знаю, хе-хе-хе. Тебе все еще кажется, что это вроде как игра, что прежняя жизнь еще может вернуться… Ну, и так далее, – Майлз сделал неопределенный жест свободной от стакана рукой. – Пр-ррынцы в сверкающей броне, ручные драконы и добрые феи, хе-хе-хе. Но вот это, – мистер Майлз показал на жаровню, – все расставит по своим местам. Поверь, только раскаленное железо помогает рабыне быстро избавиться от последних иллюзий. Оно буквально выжигает их, – Майлз отхлебнул из стакана и поворошил угли. – Клеймо будет с тобой всегда. И прежде всего не на животе, а в душе. Оно раз и навсегда изменит тебя. Понятно?

– Да, господин, – дрогнувшим голосом ответила Венди.

– Хе-хе-хе, что-то я заболтался с тобой. Ладно, цыпленок, раз ты такая умная и честная, на вот, хлебни. Только не вздумай держать во рту, это тебе не кола, хе-хе-хе, глотай сразу.

Мистер Майлз поднес ко рту Венди стакан, в котором на два пальца плескалось янтарной жидкости. В нос девушке ударил отвратительный запах спирта. Хозяин ткнул стаканом в губы, и Венди послушно открыла рот, стараясь не думать о том, что пробует спиртное первый раз в жизни. Когда содержимое стакана выплеснулось ей в рот, Венди сделала над собой усилие, и решительно глотнула. Горло и рот опалило жидким огнем…

– Кха-кха-кха, – закашлялась Венди, глотая воздух ртом. Ощущение было таким, будто в желудке взорвалась бомба с напалмом. Причем огненный шторм начался еще во рту…

Однако после первого, столь кошмарного ощущения, Венди почувствовала, как пожар в желудке сменился волной приятного тепла, которая стала растекаться по всему телу…

– Да-да, именно так, крошка, хе-хе-хе, это тебе не кофе. Ну-ка, что у нас здесь…

Венди вскинула голову и сквозь слезящиеся глаза увидела, как мистер Майлз усиленно ковыряет стальным прутом в жаровне, каждым движением вызывая взрыв быстро гаснущих искр. Когда он вытащил прут, его конец, двухдюймовая буква S, светился почти белым светом. Чуть выше клейма прут менял свой цвет от соломенно-желтого до темно-красного…

Кашель как рукой сняло.

– Ну вот, то, что надо, – удовлетворенно произнес хозяин и двинулся к Венди, держа клеймо на уровне ее живота.

Когда до раскаленного железа осталось несколько дюймов, самообладание покинуло Венди. Почувствовав вблизи живота нестерпимый жар, исходящий от буквы S, она забилась в истерике, умоляя:

– Нет! Прошу вас, не надо!..

Рука хозяина даже не дрогнула. Не прекращая умолять о пощаде, Венди с ужасом наблюдала за тем, как раскаленное добела клеймо медленно приближается к животу, целясь точно между пупком и тоненькой складкой кожи над лобком, той, что обычно скрыта резинкой трусиков. Остался дюйм, пол дюйма…

– Не надо!.. Не… АААААААААААААА!

Раскаленная буква S прижалась к животу, и Венди услышала, как зашипела лопающаяся от жара кожа. Ее собственная кожа. Вверх взвилось голубое облачко дыма. В нос ударил запах паленой плоти. Ее плоти. В первое мгновение Венди почувствовала резкий холод, а затем ее пронзила адская боль, вышибая напрочь все иные ощущения кроме этого, ни с чем несравнимого страдания.

– ААААААААААА! – взвыла Венди, запрокидывая голову назад и напрягаясь изо всех сил, стараясь вырваться из привязей.

Однако растянутое на раме тело девушки осталось практически неподвижным. Венди напрягалась изо всех сил, стараясь вырваться, но все, на что она была способна – только судорожно сжимать кулаки и шевелить пальцами ног.

– АААААААААА!

Венди орала, стараясь через крик выдавить из себя эту жуткую боль. Она старалась изо всех сил, зная по опыту, что так будет легче. Однако прежний опыт в этот раз помогал слабо, слишком велика была боль…

– Хорош орать. Уже все, все, успокойся, – кто-то потрепал ее по щеке. – ПЕРЕСТАНЬОРАТЬДУРА!

Крепкая пощечина. Венди прикусила язык и открыла глаза, увидев перед собой лицо мистера Майлза.

– Я сказал – заткнись. Ясно?

Венди с трудом удержалась, чтобы не повторить свой вопль. И заодно сказать этой сволочи, кто он есть на самом деле. Если бы мистер Майлз предложил Венди заткнутся минутой ранее, она бы так все ему и выдала. Однако сейчас в голове у девушки уже немного прояснилось, и она смогла удержать себя в руках.

– Я, кажется, спросил – ясно?

– Дд-да, господин! – смогла выдавить из себя Венди. Потом не выдержала, заплакала и тихонько заскулила.

– Вот так можно. Но не громче, – удовлетворенно заявил мистер Майлз. – Полли, отведите ее к Молли и возвращайтесь. Живо!

– Да, господин.

Венди набралась решимости и посмотрела вниз, на свой живот. Клеймо производило весьма сильное впечатление. Вспухшая, глубоко прожженная кожа безукоризненно точно воспроизводила очертание буквы S. Сожженная черная плоть, казалось, все еще источала сладковатый паленый запах. Венди поняла, что еще секунда, и ее вырвет. Девушка закрыла заплаканные глаза, но сладковатый запах никуда не делся, от рвоты ее спас только пустой желудок. Именно в этот момент Венди поняла, что мистер Майлз, садист и отъявленная сволочь, был прав: она никогда не сможет забыть картину соприкосновения раскаленного металла с ее плотью. Клеймо было выжжено у нее в сознании, и теперь она всегда будет жить с этим.

Мистер Майлз стоял у жаровни и с любопытством, как на некую диковинку, смотрел на Венди:

– Бак, ты представляешь? Она не вырубилась! Ни на секунду, я ведь видел!

– Угу, босс. Крепкая сучка, терпеливая. И глотка, как сирена у пожарки.

– Ну, глотка – это дело такое… Я когда увидел, что у этой крошки индекс PR-5прим, честно говоря, не поверил. Думал, эти умники в Приюте только цену набивают. А гляди ж ты, правду написали.

– Это точно, босс. 5прим – редкая вещь. Может, ей в Приюте напоследок вкололи какую-нибудь дрянь, а мы теперь здесь мозги сушим? Или ваше виски так подействовало?

Мистер Майлз хихикнул:

– Ну, насчет мозгов, Бак, тебе-то точно сушить нечего, хе-хе-хе. А насчет Приюта… Никакой дряни им ввести не могли, слишком дорогое удовольствие. Да и зачем, спрашивается? А старина «Джек» еще просто не успел подействовать. Он, конечно, поможет, но чуть позже. Просто девчонка оказалась на редкость устойчивой к боли. Такие встречаются, но редко.

– Так что, босс, можно рассчитывать на пару лишних монет?

– Рассчитывать можно, если только… – как-то не очень уверенно протянул мистер Майлз. – А-а, ладно, все равно в накладе не останусь.

– Угу, босс. По-любому.

– Полли, какого черта вы там возитесь? – заорал мистер Майлз.

– Сейчас, господин.

– Живее, черт бы вас всех побрал!

Когда освободили руки, Венди совершенно без сил буквально сползла в руки рабынь, едва успевших ее подхватить. Венди повисла на их плечах, чувствуя, что если ее сейчас отпустят, она рухнет. И не встанет. Боль, разрывающая низ живота, была просто неописуемой. Холли держала ее под мышками, пока Полли освобождала ноги из колодок. Затем Полли перекинула левую руку девушки через свое плечо и повела к дальней двери, служившей выходом из этого застенка.

Венди с трудом переставляла ноги. Глубокий ожог на животе болел просто невыносимо. Если бы Венди могла, она бы сейчас просто упала прямо на пол и каталась от боли. Или свернулась в клубок и выла. Насчет врача, медпункта и обезболивающих препаратов Венди старалась даже не думать. Она просто прижала правую руку к животу чуть ниже ожога, будто боялась, что из нее выпадут кишки. Так было чуть легче, но все равно, каждый шаг отдавался резкой болью.

– Вот так, вот так, осторожнее, не спеши, тут совсем рядом… – тихонько приговаривала Полли.

Венди не держала на нее зла. Подневольная рабыня просто в точности выполнила то, что ей приказал хозяин. На ее месте Венди, и она это доподлинно знала, сделала бы то же самое. Как тогда, пять лет назад, когда ей приказали выпороть Пенни…

Почти весь путь Венди проделала с закрытыми глазами, нимало не интересуясь, куда ее тащат. Мимоходом она отметила, что обе двери на их пути открылись практически без задержки, только щелкали электрические замки.

– Молли, принимай!

– ОК. Полли, скажи хозяину, у меня пенка заканчивается.

– Угу. Передам.

Полли аккуратно положила Венди на бетонный пол, заботливо подложив под голову жесткий валик. Она не возражала. Девушка находилась в том состоянии, когда было уже абсолютно все равно, что с ней будет дальше. А уж такие мелочи, как ледяной пол вместо матраса, или кирпич под головой вместо подушки, беспокоили ее в последнюю очередь. Ни идти, ни стоять она все равно не могла, и последние несколько шагов шла на чистом упрямстве.

– Ну, хорошо. Я Молли. А ты кто? – спросил мягкий женский голос.

– Венди. Венди Кинг, мэм, – не открывая глаз ответила девушка.

– Да какая я тебе к черту – мэм? – горько рассмеялась Молли, – ты что, слепая?

Венди открыла глаза и чуть приподняла голову. Она находилась в небольшой комнатке с голыми бетонными стенами. Яркий свет от забранной сеткой лампы под потолком неприятно резал глаза. В широком дверном проходе не было двери, из-за чего вся комната больше походила на нишу в коридоре. Справа от Венди, приблизительно на уровне пояса стоящего человека, прямо из стены торчал водопроводный кран, то ли незакрученный до конца, то ли с прохудившейся прокладкой – из него часто-часто капала вода. Вокруг крана и до пола стена была выложена кафельной плиткой, на которой капающая из крана вода оставила густые ржавые потеки. Ниже крана не было никакого умывальника, только сточное отверстие в полу. Глядя на кран, Венди невольно сглотнула горькую слюну. Она поняла, что ужасно хочет пить.

Венди перевела взгляд налево, на задавшую вопрос женщину. Та сидела рядом с ней на пятках и выглядела точно так же, как Полли и Холли: совершенно голая, коротко остриженная, в рабском ошейнике. И с кольцами во всех возможных местах. Венди посмотрела чуть ниже: короткая цепочка с жетоном чуть покачивалась между раздвинутых ног рабыни, доставая почти до самого пола…

Женщина чуть виновато пожала плечами:

– Я – Молли-41, или просто Молли. А ты – просто Венди, запомни. И безо всяких там Кинг! Ну-ка, дай глянуть, что у тебя на жетоне накарябано…

Молли протянула руку и осторожно приподняла жетон Венди:

– CAL-LA-34-545674-22, – вслух прочитала женщина и отпустила жетон. – Ну, что ж, привыкай, двадцать вторая. Буквы и первые восемь цифр номера отбрасываются, последние две или три присоединяются к имени. Так что, если хозяин решит оставить тебе прежнее имя, будешь Венди-22. Или как-нибудь иначе, – вздохнула Молли.

– Так ваше настоящее имя не Молли? – Венди стала кое-что понимать.

– Разумеется, нет, – фыркнула женщина. – Еще чего! Точно так же, как и Полли – вовсе не Полли, а про Холли догадайся с трех раз.

– Уже догадалась, – кривясь от боли, ответила Венди. – А почему так?

Молли покачала головой:

– Неправильный вопрос, детка, совсем неправильный. Ты – кто?

– Венди… – удивленно ответила девушка и тут же поправилась, – двадцать вторая!

– Понятно, соображаешь быстро, двадцать вторая. Но я имела в виду не твое имя, а… – Молли показала пальцем на свежее клеймо, – вот это. И это, – палец рабыни переместился к паху Венди.

Девушка посмотрела на букву S и догадалась, чего от нее хотят – чтобы она еще раз произнесла это слово. Венди, морщась не только от боли, пробормотала:

– Я – рабыня.

– Вот именно! Ты – рабыня! – кивнула Молли. – Как и я, и Полли, и вообще все, кто носит клеймо с жетоном. Пойми это раз и навсегда.

– Я уже поняла, но…

– Никаких но! Расслабься, милая! Твоя прежняя жизнь в прошлом! С эго момента вопросы типа «зачем? » и «почему? » не должны тебя волновать в принципе. Теперь твой круг интересов ограничен исключительно вопросами «где? », «когда? » и «как? ». Ну, еще, может быть – «сколько? ». Поняла?

– Да.

– То-то! Так что смотри, не облажайся. Иначе заработаешь массу неприятностей, – хмыкнула Молли. – Но на твой вопрос я отвечу. Всем своим корневым рабыням наш хозяин дал одинаковые имена. Просто ему так захотелось. С Полли и Холли ты уже познакомилась. Долли и Салли присматривают за порядком на складе. А я вот, вожусь с тобой.

– На каком складе?

– Вот любопытная попалась! – улыбнулась Молли, – на каком складе… На таком! Там, где товар держат. Может, еще спросишь, какой товар? – с ехидцей осведомилась рабыня.

– Нет. Я поняла, – пробормотала, отводя взгляд, Венди. Насчет товара она догадалась без подсказок. Она и была тем самым товаром. Для склада.

Венди потянулась было к жетону, но получила по руке от Молли:

– Не лезь туда. Хм, еще успеешь наиграться с этой цацкой. Ты вот что, лучше раздвинь-ка пошире ноги, и согни их в коленях. Давай, давай, детка, постарайся. И не делай вид, что тебе хуже всех!

– Пить…

Молли перегнулась через девушку и наполнила из крана большую пластиковую кружку.

– Держи.

Холодная вода крепко отдавала ржавчиной, но Венди выпила ее с удовольствием, сразу почувствовав себя чуть лучше. Вернув кружку, девушка со стоном медленно приподняла ноги.

– Да-да, я все знаю, детка. Тебе очень больно. Но поверь, это в твоих же интересах, – Молли похлопала по черному пластиковому чемоданчику, лежащему рядом с ней. – Так что потерпи. И не суй сюда свой любопытный носик, лучше лежи спокойно. Молли сама все сделает.

Девушка послушно сделала, о чем ее попросили, а затем, морщась от боли, Венди из любопытства все же приподнялась на локтях, решив понаблюдать за тем, как Молли будет обрабатывать ее раны. Женщина, только что приказавшая девушке лежать спокойно, ничего не сказала, только неодобрительно покачала головой: мол, делай, как знаешь, я тебя предупреждала.

По правде говоря, минуту спустя Венди уже жалела, что не послушалась доброго совета: боль в животе возросла многократно, а смотреть было особо не на что. Из плоского чемоданчика Молли извлекла флакон с перекисью водорода и принялась обильно поливать ее кольцо и опухшую губу, ловко и практически безболезненно убирая засохшую кровь. Перекись шипела и грела кожу. Венди только поморщилась, когда увидела, как отекшая ткань плотно обхватила кольцо, как будто пыталась задушить и избавиться от этого незваного паразита.

– Тебе куда, в левое бедро, или в правое? – поинтересовалась Молли, держа в руке инъектор.

Венди пожала плечами:

– Какая разница?

– Никакой! – хмыкнула Молли. – Так как?

– Лучше в левое. А что это?

Молли погрозила пальцем:

– Венди! Опять неправильные вопросы!

– ОК! ОК! Но все же?

– Да какая тебе, к черту, разница? Не отрава, не переживай. Тебе станет легче, если я тебе скажу, что это антибиотик для профилактики синегнойной инфекции ожоговой поверхности?

Венди посмотрела на свою «ожоговую поверхность» и кивнула. Что такое антибиотики она знала, а «синегнойная инфекция» звучало угрожающе. Поэтому она спокойно вытерпела довольно болезненный укол, пытаясь себе представить гной синего цвета. Получалось что-то совершенно тошнотворное…

Бросив использованный инжектор обратно в чемодан, рабыня продолжила свою работу. Живот болел все сильнее, но Венди, уже из упрямства, продолжала наблюдать за работой Молли. Рабыня, убрав ваткой потеки с испачканных бедер и ягодиц, принялась за ожог. Черное клеймо зашипело вместе с Венди, когда Молли промыла его холодной бесцветной жидкостью, а затем марлевым тампоном убрала черные струпья, обнажив нежно-розовую плоть с выступающими капельками крови. Девушка почувствовала подступающую тошноту, когда увидела, какой глубокий след оставил на ее теле раскаленный металл. Тем временем Молли, убедившись, что рана хорошо очищена, достала из чемоданчика большой белый флакон со спреем, пару раз энергично взболтнула им в воздухе, а затем направила остро пахнущую антисептиком струю на живот девушки, покрывая клеймо толстым слоем ослепительно-белой пены. Через некоторое время Венди с облегчением почувствовала, как приятный холод вбирает в себя боль, уменьшая ее с нестерпимо острой до приемлемо… поганой.

– Ну вот, полежи так, пока пена не опадет. Завтра будешь как огурчик, – удовлетворенно сказала Молли, складывая медикаменты обратно в чемодан.

– Правда?! Не будет болеть совсем? – обрадовано переспросила Венди, прислушиваясь к ощущениям. Живот покалывало, в голове чуть шумело, а язык стал каким-то не очень послушным…

– Ха! Размечталась! Совсем! – фыркнула Молли. – Будет болеть, еще как! Но, терпимо. «Пенка» штука, конечно, мощная, но не всесильная. Как-никак, это ожог третьей степени, заживать все равно будет долго.

– Вот черт! Жаль… – протянула Венди.

Молли пожала плечами:

– Лучшего регенератора тканей все равно у нас нет. А с локальными ожогами, даже с глубокими, лучше «пенки» ничто не справится. Дорогая штучка, но чертовски эффективная.

– А кольцо?

– Кольцо вообще ерунда, – небрежно махнула рукой Молли, – отек к утру почти сойдет, будет только немного саднить. Слушай, милашка, а чем это от тебя так приятно… – Молли нагнулась и принюхалась. Затем чуть отодвинулась и удивленно воззрилась на Венди, – черт возьми, да от тебя разит виски! Ну, ни хрена себе! Когда ты только успела так назюзюкаться?! – последнее было произнесено явно с завистливыми нотками.

Венди поморщилась:

– Х-хозяйский «двойной глоток». П-перед самым клеймом.

– Ага! Тогда понятно. Еще и на пустое брюхо. То-то я смотрю, у тебя язык заплетается! – с пониманием хохотнула Молли. – Да, детка, со стариной «Джеком Дениельсом» шутки плохи, особенно новичкам. Впрочем, виски тебе сейчас пойдет в самый раз. Какая ни есть, а все же анестезия. Видать, приглянулась ты хозяину, раз он так расщедрился.

Венди подумала, что Молли явно преувеличивает степень ее опьянения. Ну, подумаешь, язык чуть задеревенел, и голова чуть кружится. Венди набралась смелости и спросила:

– Молли…

– Что?

Рабыня, сидевшая на пятках напротив Венди, чуть наклонилась. Девушка посмотрела ей в глаза и смутилась, в последний момент поменяв вопрос:

– Молли, ты сказала, что ты, Полли, Холли и прочие – корневые рабыни. Что это значит?

Женщина пожала плечами:

– А, это… Ничего особенного. Рабский сленг, – Молли помолчала, а затем добавила. – Просто мы уже давно у хозяина, и он нас пока не продает, – Молли, не вставая с места, чуть наклонилась и похлопала себя по правой ягодице, – вот, даже свое личное клеймо поставил: JM. Теперь, чтобы продать кого-то из нас, ему придется сперва его убрать.

Венди вспомнила квадратный шрам на ягодице Холли и поморщилась:

– Опять клеймом?

– Ага. Плоским и очень горячим, – спокойно ответила Молли. – Кстати, молодая рабыня без клейма на заднице стоит дороже, – Молли усмехнулась, – это как с новой машиной, всем хочется быть первым хозяином.

После «склада» и «товара» Венди уже не коробили подобные сравнения, но мысль о том, что ей опять придется вытерпеть эту пытку, очень расстроила девушку.

– А эти кольца, – Венди показала пальцем на свои груди, – они тоже что-то значат?

– Эти? – Молли большими пальцами шутливо поддела блестящие колечки, проткнувшие ее крупные торчащие соски, – не-ет, эти цацки так, ерунда. Понимаешь, S-клеймо ставится всем рабыням сразу после первой покупки, это обязательно. И эта хренотень с номером купчей, – Молли показала на свой жетон, – тоже. А все остальное, клейма там, на заднице, или еще где… или кольца в соски – это уже на усмотрение твоего хозяина. Захочет, будешь у него как рождественская елка ходить-звенеть, захочет – будет прижигать хоть каждый день. Я видела как-то девчонку, у которой клейма были на руках, на ногах, на спине… Везде, короче. Дюжины полторы, не меньше. Еще о чем-то хочешь спросить?

Венди смущенно замялась.

– Ну ладно, ладно, спрашивай, спрашивай. По глазам вижу, что хочешь. Всех новеньких просто распирает от вопросов, – махнула рукой Молли. – Ты, кстати, первая, кто пришел сюда не в полном отрубе. Остальным девчонкам было не до вопросов. А хозяин меня тут специально держит, как скорую помощь и автоответчик-инфрматор по совместительству, мол, давай, Молли, мажь новичкам болячки и заодно просвещай, чтоб им потом шкурку лишний раз не портить. Так что спрашивай, не стесняйся, пока сюда следующую не приволокут.

Венди уселась поудобнее, облокотившись спиной о стену, поежилась от холода и спросила:

– Молли, скажи, а что, рабыни всегда голыми ходят? Это порядок такой или как?

– А куда это ты ходить собралась? Ты что, видела много нашего брата раньше?

– Нет…

– Ну вот, видишь! На улицу тебя просто так и не выпустят, а в помещении… Знаешь, это у кого как. Тут опять-таки все от хозяина зависит. Вот наш, к примеру, считает, что нам одежда ни к чему, платье выдает только тогда, когда мы с ним куда-нибудь едем. А это бывает довольно редко.

– А что за платье? – поинтересовалась Венди, держа в уме образ большой одноразовой салфетки, в которую она была завернута в последний раз.

– Платье, как платье. Ничего особенного. Серенькое, коротенькое, старенькое, – усмехнулась Молли, – так что, дорогуша, можешь всю жизнь голой проходить, а можешь и в шикарном платье кусков за сто. Но это, конечно, редко. Чаще приходиться обходиться чем-нибудь попроще. Да и учти, по опыту знаю, чем лучше тебя одевают, тем дерьмовей живется. Помниться… а, ладно… Как по мне, так лучше без трусов ходить, чем попасть к какому-нибудь извращенцу с фантазиями.

– Но ведь холодно же! – возмутилась Венди.

– Нет, это только здесь, на складе теплей.

– Так что, всю жизнь по подвалам сидеть?

– А чем тебе в подвале плохо? Думаешь, на плантации, под солнышком, будет лучше? Не уверена. Там, на складе, есть несколько рабынь. С арахисовой плантации под Сан-Диего. Будет желание – пообщаетесь. Они тебе расскажут, каково оно, по восемнадцать часов загорать. И что бывает, когда норму не выполняешь.

– А что, рабыни только на плантациях работают?

– Нет, ну почему? Рабынь берут везде, где требуется неквалифицированная бесплатная рабочая сила, и куда вольнягу не затащищь работать ни за какие коврижки. Хм, знаешь, есть такие замечательные места, как каменоломни, дорожное строительство, служба ассенизации… Ну, и наши попки, само собой, тоже везде нужны, сама знаешь.

Венди смутилась и почувствовала, что краснеет. Затем, набравшись храбрости, спросила:

– Молли, а… Скажи, кем ты была до этого? И как тебя звали? – это был как раз тот вопрос, который она собиралась задать в самом начале.

Рабыня посмотрела на девушку со странным выражением лица:

– Так тебя это интересует? – удивленно ответила Молли, – тогда слушай урок номер один, – голос женщины неприятно зазвенел. – Никогда, слышишь?.. Никогда не спрашивай у рабыни, кем она была в прежней жизни! Это слишком жестоко, напоминать о таких вещах. Тем более, что у некоторых там остались…

На глаза Молли навернулись слезы. Она часто-часто заморгала и закрыла лицо руками. Чуть помолчав, рабыня опустила руки, и, глядя в сторону, продолжила уже более спокойным голосом:

– Ладно, проехали. Спишем на твою молодость.

Венди захотелось провалиться сквозь пол.

– Извини, Молли, я не хотела, – тихо сказала Венди, искренне сожалея о том, что расстроила эту добрую женщину.

– А-а, ничего. Все нормально. Просто в следующий раз думай, прежде чем что-то у кого-то спрашивать. А то нарвешься. Теперь насчет имени… Запоминай урок номер два. Когда хозяин дает тебе новое имя, ты теряешь право вспоминать старое. Особенно вслух. Ослушаешься – получишь плетей. Много. За этим следят очень строго, особенно за новичками.

Венди кивнула. Опасаясь снова попасть впросак, она решила отдать инициативу Молли:

– Слушай, ты говорила… Ну, в общем, а что обычно у тебя спрашивают новенькие, вроде меня?

– Вроде тебя? – усмехнулась Молли, – самый частый вопрос звучит приблизительно так: «как выбраться из этого дерьма? »

– И как?.. – действительно, Венди собиралась спросить и об этом, но чуть позже.

– А никак! – пожала плечами Молли. – После того, как суд лишил тебя всех прав, ты пропала. Навсегда. В Отстойник попадают разными путями, но выход из него один: в рабском ошейнике, с клеймом, на помост аукциона. А там… каждому – свое.

– Да не была я на аукционе! – возмутилась Венди. – и вообще…

– Еще попадешь! – пообещала Молли, прерывая девушку. – Как это до сих пор до тебя не дошло: наш хозяин – крупный оптовик. Благодаря своим связям он на корню перекупил всю вашу партию и теперь спешит подготовить к аукциону.

– Так это из-за… – Венди растерянно посмотрела на живот, залитый «пенкой».

Молли криво усмехнулась:

– А ты думала, милая – из-за любви к ближнему? Как же, держи карман шире. Конечно, из-за аукциона. А он завтра, в девять утра. Вот хозяин и раскошелился. Чем быстрее он вас перепродаст, тем больший куш получит. Потому что если он кого-то не толкнет завтра, то следующих торгов придется ждать еще неделю. Знаешь, сколько стоит содержать полторы сотни ртов целую неделю?

Венди понятия не имела, сколько, но по интонации Молли поняла, что немало. Вообще, эта женщина удивляла ее все больше и больше. Правильная речь, манеры, большой словарный запас… Она не вписывалась в привычные для Венди понятия рабыни. Вплоть до этого дня девушка была убеждена, что в Отстойник попадают исключительно умственно неполноценные, а эта Молли меньше всего походила на дебильную. Скорее уж сама Венди выглядела рядом с ней неотесанной деревенщиной…

– Если бы не аукцион, стал бы хозяин тратиться на регенератор тканей! – продолжала объяснять Молли, – антисептиком побрызгали, укольчик сделали – и вперед, на склад, отдыхать и набираться сил. Так что в этом плане вам всем крупно повезло.

В коридоре послышался шум открываемой двери. Молли прислушивалась, и посмотрела на Венди:

– Так, на чем я остановилась? Давай только быстрее, уже кого-то тащат.

– Как выбраться из кучи дерьма, – буркнула Венди.

– Ага, так вот. Выбраться из этого невозможно. Нет такого закона, по которому хозяин может тебя отпустить. Даже если это ему взбредет голову, или ты его чем-то там очаруешь. Если с владельцем что-нибудь случается, то ничейная рабыня просто переходит обратно в собственность Государства и, в лучшем случае, снова попадает на аукцион.

– А в худшем?

– Не задавай идиотских вопросов. Неужели непонятно?

Их беседа была прервана Полли и Холли, которые приволокли следующую девушку. Венди присмотрелась. Судя по остаткам рыжих волос, молочно-белой коже и веснушкам по всему телу это была Сара О’Рейли. В Приюте их кровати стояли почти рядом. Венди никогда не была особо дружна с Сарой, но и врагами они не были. А это, по меркам их прежнего заведения, уже было кое-что.

– Принимай, Молли. Эта малая совсем сомлела, – буркнула Полли.

– Ничего, сейчас я с ней разберусь. Венди, давай, двигай отсюда. Вон туда, направо и прямо по коридору, – Молли махнула рукой, – не заблудишься. Тут недалеко. Возле двери сканер, приложишь руку и откроешь дверь. За ней склад. Проходи, там тебя встретят. Поняла?

– Да, – просто ответила Венди.

Она осторожно встала, держась за стену.

– Спасибо, Молли!

– Не за что. Дуй отсюда! – Молли ловко сломала носик ампулы и поднесла к носу Сары. В воздухе крепко запахло аммиаком.

Придерживаясь правой рукой за стенку, Венди побрела в указанном направлении. Молли была права. Заблудиться здесь было невозможно. Убежать тоже. В коридоре не было никаких дверей и ответвлений, за первым же поворотом он заканчивался стальной дверью, рядом с которой мигала красным пластина сканера.

Венди вздохнула и отпустила стену. Идти было намного тяжелее, чем просто лежать и трепать языком. Снова заныл и задергал ожог. Вдобавок к этому Венди, не успев сделать и пары шагов, сразу поняла все прелести ношения кольца и жетона в паху: приходилось ступать очень-очень осторожно, стараясь идти на расставленных ногах, чтобы лишний раз не тревожить проколотую губу. Она остановилась и осторожно пощупала себя между ног. Массивный прямоугольный жетон и цепочка из трех толстых колец чувствительно оттягивали губу и болтались, подобно колокольчику, чуть позванивая от малейшего движения.

Дверь на склад оказалась двойной. Первая распахнулась, стоило только Венди провести рукой над сканером. В маленьком тамбуре, освещенном тусклой лампочкой на стене, места было как раз, чтобы поместилось двое-трое людей. Внутренняя дверь распахнулась сразу, как только захлопнулась наружная. Венди сделала шаг через высокий порог и с любопытством оглянулась. Она попала на склад.

Он впечатлял. Венди даже не предполагала, что помещение окажется настолько большим: дальняя стена склада едва угадывалась в полумраке, царившем в этом мрачном подвале. Место, где держали живой товар, освещалось всего четырьмя тусклыми лампами, для пущей сохранности спрятанными в решетчатые коконы. Фонари, подвешенные к стальной балке под низким потолком, лишь разгоняли тьму, но не более того: насколько понимала Венди, следящим приборам свет был без надобности, а читать газеты тут явно никто не собирался. Бетонный пол матово поблескивал в местах, куда падал свет от фонарей, вдоль клеток и по центру прохода желтым цветом были нанесены жирные линии. Задрав голову, Венди машинально отметила, что блестящая серая полоса сенсорной ленты расположена на своем обычном месте, под самым потолком опоясывая по периметру весь подвал. Из этого можно было заключить, что мистер Майлз знает все, до последнего шепота, что происходит на его складе.

Вдоль обеих стен склада, от пола до потолка, громоздились одинаковые клетки, собранные из стальных прутьев. Их смежные стены были двойными и вдобавок заплетены стальной мелкоячеистой сеткой. Венди посмотрела на ту, что оказался к ней ближе всего: в клетке размерами приблизительно пятнадцать на тридцать футов находилось десятка два рабынь. А может и больше. Точнее Венди сосчитать не могла: совершенно голые женщины сидели и лежали в два ряда, прижимаясь друг к другу.

Молли не обманула. Здесь было заметно теплее, чем в коридоре, но все равно – не жарко, Венди с удовольствием накинула на себя что-нибудь. Гм, если бы предложили. И вдобавок здесь пахло. Влажная духота склада была насыщена запахом большого количества человеческих тел, скученных на слишком тесном пространстве. Запах не был настолько отчетлив, чтобы назвать его зловонием, но в помещении отчетливо ощущался теплый, слегка отдающий мускусом аромат потных тел, – женских, не грязных, но и не свежевымытых. Венди находилась здесь всего несколько секунд, но сразу почувствовала, как ее кожа становиться липкой и чуть влажной на ощупь…

– Ну, чего вылупилась? Топай сюда! – раздался грубый женский голос.

Едва слышное бормотание в подвале сразу стихло, в ближайших к Венди клетках головы повернулись. Ее внимательно рассматривали…

Девушка вздрогнула и оглянулась. Справа от нее, возле стены, стоял столик с выключенной настольной лампой, шкаф, два пластиковых стула и пара ящиков из армопласта. И еще там стояли две… двое… В общем, пара очень крупных баб совершенно звероподобного вида – так сказать, женские аналоги мистера Брюса. Такие же огромные и… мускулистые, точнее не скажешь. Если и не призеры чемпионата по бодибилдингу, то из первой десятки как пить дать. Венди не довелось пока видеть мистера Брюса в голом виде, но она была готова поклясться, что, кроме естественных анатомических отличий, эти две, гм, женщины отличались от него только полным отсутствием растительности на теле. Ну, и, само собой, у волосатого «Кинг Конга» не было колец в сосках и жетона между ног. Венди вспомнила недавнюю беседу с Молли и быстро сообразила, что кто-то из этих двоих Долли, а кто-то Салли. Те самые, кого мистер Майлз приставил следить за порядком на складе.

– Ты что, детка, оглохла? – угрожающе поинтересовалась та, что стояла слева. Кроме клейма на животе второе S-образное клеймо у нее было выжжено между грудей, – Топай сюда, кому сказано!

Женщина приветливо помахала Венди здоровенной пластиковой дубинкой с вилкой электрошокового разрядника на конце. У ее напарницы помимо колец в сосках и в паху через нос было продето небольшое колечко. Венди не стала дожидаться повторного приглашения и со всей возможной в ее состоянии скоростью заковыляла к надсмотрщицам.

– Нагнуться, руки на стол, ноги расставить! – Венди послушно выполнила приказ, мимоходом заметив, что открытый ящик полон матово поблескивающих стальных ошейников.

Одна из надсмотрщиц, не утруждая себя надеванием перчаток или хотя бы мытьем рук, засунула свои пальцы во влагалище напрягшейся девушки, и быстро обыскала его, брезгливо заметив:

– Чисто!

Так же быстро было обыскано анальное отверстие. Пальцы были небрежно вытерты об спину Венди:

– Все, свободна! – крепкий шлепок по заду. Венди выпрямилась. Поковырявшись в ящике, надсмотрщица с кольцом в носу извлекла из него стальной широкий ошейник: черный, массивный, с четырьмя крестообразно расположенными заушинами.

Холодная сталь обхватила шею девушки. На затылке щелкнул замок. Ежась от холода, Венди покрутила головой: тяжелый широкий ошейник плотно сидел на шее, при попытке наклонить голову его верхний край упирался в подбородок. Впрочем, он не давил и не мешал дышать.

– Не жмет? – деловым тоном поинтересовалась надсмотрщица.

– Нет, – еще раз покрутила головой Венди.

– ОК. Салли, отведешь? – надсмотрщица с кольцом в носу открыла шкаф, забитый скатанными ковриками из тонкого серого пластика, – в пятую, там осталось одно место.

– Угу. Пошли, детка, – Венди наконец-то разобралась, кто из них – кто. Та, что с кольцом в носу, оказалась Долли, а та, что с клеймом на груди – Салли.

Салли сунула в руки Венди свернутый в тугую трубу коврик из серого пластика и повела по проходу между клетками. Девушка, прижав к груди коврик, буквально кожей ощущала на себе любопытные взгляды местных обитателей. Она смотрела себе под ноги, но краем глаза видела, как вслед за ней поворачивались головы. И все это происходило в полной тишине…

Все указывало на то, что с товаром здесь особенно не церемонятся. Примерно посередине прохода Венди миновала массивный деревянный столб, высотой от пола почти до потолка. Его назначение легко угадывалось по кольцам с кандалами, приделанными по бокам, вверху и внизу. Чуть поодаль стояли деревянная «лошадка» и стоячие колодки для головы и рук для двух человек. Столб для порки для лучшего обозрения из клеток находился точно по центру склада. В дополнение к этому Венди заметила, что на глухой стене, которой заканчивался подвал, с вмурованных на высоте чуть выше человеческого роста колец свисали несколько пар кандалов: еще трех рабынь можно было поставить здесь. На ночь, или на более долгий срок. А что это за удовольствие, она знала не понаслышке…

– Сюда, – Салли дернула девушку за локоть, поворачивая налево.

Над узкой дверью клетки имелась облупившаяся табличка с выведенной белой краской цифрой «5». До глухой стены оставалось еще 4 клетки… Пока Салли возилась с древним механическим замком и засовом, Венди хорошо рассмотрела столб с кандалами и кольцами: клетка Венди оказалась почти напротив места для экзекуций. На крюке, прикрученном к столбу, висела длинная толстая плетка с раздвоенным, как у змеи, языком. Точно такая же, что была в руках у мистера Брюса.

– Проходи. Вот твое место, – надсмотрщица открыла дверь клетки и указала на последний незанятый кусок пола рядом с дверью.

Венди сделала шаг вперед. За спиной девушки еще скрежетал засов, а она уже успела оценить обстановку и расклад сил. На нее смотрели девятнадцать пар глаз: равнодушных, любопытных, оценивающих. Враждебности она не ощутила. Общее настроение можно было охарактеризовать как – вялое любопытство. Пока, по крайней мере.

Женщины сидели и лежали на ковриках, расстеленных вплотную друг к другу вдоль стен клетки. Места располагались плотно, в два ряда, ногами друг к другу. На каждую рабыню приходился кусок бетонного пола размером приблизительно шесть с половиной на два фута в длину и в ширину – тесновато, но не слишком. Между двумя рядами ковриков имелся узкий проход, отмеченный затертой желтой линией. В конце линии, под самой стенкой, в полу имелось круглое отверстие вполне понятного назначения: над дырой с покатыми краями как раз раскорячилась одна из рабынь, застигнутая приходом Венди в самый неподходящий момент. Над головой сидящей на корточках женщины виднелся кран с поилкой, торчащий прямо из стены. Венди смущенно отвернулась, испытывая, однако, радость оттого, что ее место находится в месте, максимально удаленном от канализационного отверстия. Она машинально принюхалась и удивилась: в сложной гамме ароматов склада запаха испражнений совсем не ощущалось. И то хорошо…

Волнение, вызванное ее появлением, быстро улеглось. Большинство рабынь вернулись к прежним занятиям: кто-то продолжил шептаться, кто-то перевернулся на другой бок и снова задремал, коротая оставшееся до аукциона время. Венди немного скованно присела на корточки и старательно раскатала коврик, брезгливо поморщившись при виде непривлекательных бурых пятен в наиболее затертом месте – в проекции ягодиц. То ли кто-то обгадился, то ли чья-то кровь… Но тем не менее Венди поспешила забраться на коврик с ногами. Жестко, конечно, но все же лучше, чем на голом бетоне. Ее порадовал тот факт, что дюймовой толщины пластик неплохо изолирует от холодного пола, создавая иллюзию тепла: мистер Майлз следил за здоровьем своего товара: простуженный кашель и зеленые сопли до пола – не самая лучшая реклама для работорговца. Присмотревшись к соседям, Венди подвернула головной конец коврика так, чтобы его можно было использовать в качестве подушки.

После этого последнего штриха новоселье можно было считать оконченным. Делать было решительно нечего. По давней привычке Венди попыталась было сесть, обхватив руками колени, но вовремя спохватилась – клеймо на животе живо напомнило о себе. Она осталась сидеть, опершись правой рукой о пол и поджав под себя ноги. Знакомых лиц вокруг себя она не увидела, ее, гм, партию, раскидали по соседним клеткам. Видимо, подумала Венди, в этом был определенный смысл. Три дюжины неудачливых выпускниц Приюта представляли собой более-менее сплоченный коллектив и, следовательно, как всякая организованная группа могли нести в себе потенциальную угрозу организованного сопротивления. (Хотя сама Венди даже не могла вообразить – какую, до самого последнего момента возможности оказать даже символическое сопротивление у них было не больше, чем у мышки, с которой играет поймавшая ее кошка). Но все равно, любую сплоченную группу следовало разделить на возможно мелкие части и распихать по разным клеткам, чтобы все одномоментно стали новичками. А находясь в клетках, рабыни были определенным образом разбиты на примерно равные по численности группы, что позволяло легко контролировать порядок в помещении: в случае каких-либо осложнений всегда проще иметь дело с двумя десятками, чем с (Венди вспомнила слова Молли) с двумя сотнями женщин, которым, по сути, терять особо нечего.

Любая группа людей количеством более одного всегда имеет своего лидера. Венди не первый день жила на свете и в этих делах соображала хорошо. Она быстро вычислила, где в их клетке находится этот «центр тяжести». Четверо рабынь сидели напротив, чуть наискось от нее, собравшись в кружок вокруг немолодой женщины с уродливым шрамом на правой щеке. Кожа на гладко выбритых головах блестела в тусклом свете фонаря, их тела были выдублены солнцем до темно-коричневого цвета, при этом каких-либо следов от купальника, в отличие от Венди, не наблюдалось. На первый взгляд эти женщины не выглядели истощенными, но Венди могла запросто пересчитать ребра у каждой из них. Впрочем, она заметила, как под тонкой коричневой кожей перекатывались крепкие мускулы. Спины рабынь были исполосованы старыми и новыми рубцами от плетей, а на ягодицах выжжены клейма.

Никаких эмоций не отражалось на усталых безразличных лицах, но в какой-то момент Венди уловила на себе острый взгляд, брошенный женщиной со шрамом. Затем еще один, который бросила на нее через плечо женщина, чью спину украшали два сложных вензеля, выжженных на обеих лопатках. Венди поняла, что является объектом внимательного изучения.

Вначале она напряглась, приготовившись дать отпор. Венди подозревала, что здесь, как и везде, были свои законы и свой этикет. Значит, возможны некие особые правила для новичков, вроде поменяться местами. Или отдать свой коврик… «Интересно, – подумала Венди, – если ко мне подкатятся с таким предложением, а я дам в глаз, что сделает мистер Майлз? Будет разбираться, кто начал первый или просто выдерет всех, кто здесь находится? А ну их всех к черту! Врежу, а там будь, что будет!.. » Когда в следующий раз она уловила на себе взгляд женщины со шрамом, то с вызовом посмотрела ей прямо в глаза и не отводила взгляда до тех пор, пока та не отвернулась первой. Женщина с клеймами на спине повернула голову и с улыбкой посмотрела на Венди. Та улыбнулась в ответ. Атмосфера сразу изменилась в лучшую сторону, и эту перемену уловили все присутствующие. Все как-то сразу немного расслабились, кто-то даже хихикнул… Венди поняла, что выиграла и принята в местное общество. Никто не лез к ней с расспросами, никто не делал «ценных» предложений, значит, можно было немного расслабиться и устраиваться поудобней.

Венди легла на спину и только сейчас почувствовала, насколько устала за этот длинный и на редкость неудачный день. У нее уже был когда-то такой – день казни мамы и приезда в Приют она не забудет никогда. А этот… Для Венди начался в Приюте, а заканчивался… Где? Венди посмотрела на клеймо на животе и поморщилась. Менее чем за 12 часов она потеряла даже то немногое, что у нее оставалось. Если раньше была хотя бы надежда на лучшую жизнь, то теперь… Теперь она стала совсем конченым человеком. Товаром. Вещью. Бесправной клейменой рабыней, сидящей в клетке, в душном, воняющем кислятиной подвале. Венди скрипнула зубами и закрыла глаза…

– Не вздумай реветь!

Венди открыла глаза и встретилась взглядом со своей ближайшей соседкой. Девушка, на вид чуть постарше ее самой, лежала на коврике, подложив локоть под голову. Ее кожа была более светлой, чем у тех, кто окружал женщину со шрамом, а глаза живыми и любопытными.

– Что, болит? – участливо поинтересовалась соседка.

Венди молча кивнула.

– Ничего, пройдет. Тебя как зовут?

– Венди. Венди-22, – быстро поправилась девушка.

– Оставь, не надо так официально, ты не на перекличке, – поморщилась девушка, почесывая старый S-образный рубец на животе. – Я Джанет. Ты из Приюта?

– Да.

– Понятно. Знакомая история. Невыученные уроки, несданный экзамен, справедливый суд… Так?

Венди кивнула. Все так и было.

– Старое дерьмо! – усмехнулась Джанет. – Не переживай, детка, если это тебя успокоит, то знай, что место в Отстойнике было тебе обеспечено еще в тот момент, когда тебя еще только везли в этот долбанный Приют. Так что ты с чистой совестью могла вообще не сдавать этот гребанный экзамен, один черт ты бы не набрала проходной балл, каким бы он ни был. Это верняк.

Что-то вроде этого Венди подозревала. Причем настолько, что это ее даже не очень удивило.

– Вот черт! А что, и ты…

– Ага. Ровно два года назад, почти день в день. Приют Эйзенхауэра, выпуск … года. Как и ты, загремела в Отстойник вместе со всеми девчонками из нашего класса. Ну, и толку с того, что на предварительном тестировании я показала IQ 142?

– Ого! – присвистнула Венди, вспомнив свои скромные 105.

– Что – ого? Все равно после тестов вдруг выяснилось, что я толком и расписаться-то не могу. И поди докажи, что это не так! – Джанет досадливо махнула рукой. – Кстати, кто там сейчас клеймит позором юных грешниц? Досточтимый Генри. М. Харриман?

– Ага, он самый. А что, он и тебя судил?

– Судил! Скажешь тоже! – фыркнула Джанет. – Какой суд?! Проснись, детка! Это же интерактивная программа! «Суд народа» или что-то вроде нее! Ты что, так до сих пор ничего не поняла? Тот мужик, что сообщал тебе о блестяще проваленном экзамене, просто вводил твои данные с терминала, а программа делала все остальное.

До вконец обалдевшей Венди наконец-то дошло, почему судья никак не прореагировал на вопиющее неуважение к суду, которое продемонстрировал чиновник, не вставший по команде бейлифа.

– Так это была просто программа…

– Ну да!

– Так что, если не было настоящего суда, значит можно… – встрепенулась Венди.

– Тихо! Не будь дурой, – криво усмехнувшись, Джанет показала глазами на потолок. Затем лениво потянулась и вздохнула, – теперь уже ничего нельзя. Это билет в один конец, детка. И потом, что значит – не было суда? Суд, каким бы он ни был, уже состоялся. Приговор вынесен и подшит к делу. Без права обжалования. Точка. Ты уже продана, и это навсегда. Так что можешь расслабиться.

– Понятно. Уже, – скрипнула зубами Венди.

– Вот и умница. И не переживай ты так! – Джанет ободряюще потрепала Венди по плечу, – ну, подумаешь – клеймо поставили и к письке бирку прикололи! Я тебе говорю – расслабься, не все так страшно. И здесь жить можно. И бывает очень даже ничего.

– Ну да, конечно, – Венди недоверчиво посмотрела на Джанет и невольно перевела взгляд на ее живот. Бледно розовый шрам глубоко врезался в кожу девушки, но уже не производил такого страшного впечатления, как свежий ожог у Венди.

– Правда-правда! Это уж как повезет. В конце концов, тебе что, в Приюте очень здорово жилось?

– Нет, что ты! Сама ведь знаешь, как оно…

– Вот видишь! Что там тебя драли и жрать не давали, что здесь. Думаешь, тебе бы на воле слаще жилось? Так тут хоть голова ни за что не болит, и гарантирована регулярная кормежка. А ко всему остальному привыкнешь.

Венди промолчала. О самостоятельной жизни на воле она знала только то, что такая есть. В свои восемнадцать лет она еще не заработала ни доллара и не знала, как это – работать и жить на жалованье. Но Венди прекрасно помнила, как вздыхала мать каждый четверг, сидя за домашней бухгалтерией и пытаясь свести концы с концами. И как она, заплаканная, возвращалась с работы… И еще много чего. Но все равно, свобода есть свобода, а тут… Вонючий подвал и полный мрак впереди.

– И как тебе эти два года жилось? – поинтересовалась Венди, морщась от дергающей боли в животе, которая снова начала усиливаться.

– Да так, жила потихоньку. Особо жаловаться вроде и не на что, – пожала плечами Джанет. – Прежний хозяин купил меня и еще пару девчонок сразу после выпуска. Жили у него в загородном доме, прислугой. Ну там, принеси-подай, помой-прибери, спой-потанцуй, и все такое. Большую часть времени он все равно в городе проводил. Напряг случался, только когда у него компания собиралась. Тогда да, бывало всякое. Среди его гостей такие встречались… – Джанет поморщилась. Видать, воспоминания были еще те. – А все остальное время ничего, нормально. Жратва с хозяйского стола – я такой никогда и не ела, а тут – от пуза. И поспать можно было всласть. Эх, вот было времечко! Экономка, правда, из вольняг, сука редкостная, за место тряслась и придиралась по каждому поводу. Но ее то же понять можно, хозяин порядок любил, и если что не так, то доставалось всем.

– А как же ты здесь очутилась?

– Хозяин перебрался в Вашингтон, а дом со всем барахлом продал на корню. Вместе с нами, – вздохнула Джанет.

– Понятно… – Венди перевела взгляд на «центр тяжести», – а этим, я гляжу, не очень-то сладко пришлось.

– Этим? – Джанет кивнула головой в том же направлении, – этим уж точно не позавидуешь. Жизнь на плантации вообще не сахар. Особенно если плантация сахарная. Не дай Бог туда попасть. Так что, детка, верти завтра попкой, глядишь, кто-нибудь из городских хозяев на тебя и клюнет. Потому что если загремишь на ферму, оттуда уже не выберешься, это железно, поверь. Работой изуродуют так, что потом ни один нормальный человек в твою сторону и не посмотрит. Как тебе Милашка Магда?

– Это которая со шрамом?

– Она самая. Ее и всех остальных еще три дня назад привезли из какой-то дыры под Сан-Диего. Так они, бедняги, до сих пор отсыпаются и отъедаются. Усекла?

– Усекла, – кивнула Венди, приглядываясь повнимательней к окружающим.

К своему огорчению она убедилась, что сельскохозяйственных рабынь с черным загаром и жуткими шрамами от плетей на спинах намного больше, чем городских, с более светлым цветом кожи.

– Милашка Магда у них там была кем-то вроде старосты, и они ее слушаются, как солдаты сержанта, – опасливо прошептала Джанет.

– Правда? А почему? – удивилась Венди, тоже переходя на тихий шепот.

– Черт его знает! Авторитетная баба. Я краем уха слыхала, что до всего этого она чуть ли не Вест Пойнт закончила. Но ты не переживай. Тебе она все равно ничего не сделает. Тут только какая возня возникает, сразу прибегает Салли со своей подружкой, и они в два счета наводят порядок. Так что за свое место и коврик можешь не переживать.

– А я и не переживаю!

– Ага, видела бы ты себя со стороны! – улыбнулась Джанет. – Шерсть дыбом, дым из ушей, глаза горят… Но ты это правильно, здесь слабаков не любят.

– Хм, а где их любят?

– Нигде, это точно. Но, исходя из собственного опыта, могу заметить, что в принципе, здесь тебе ничего не угрожает. Не бзди. Как-никак, за тебя уплачены деньги, и немалые, и ты являешься достаточно дорогим имуществом, чтобы хозяин о тебе заботился, и не допускал, хм, преждевременной порчи. Но если ты попадешь в компанию к какой-нибудь отмороженной телке, вроде Милашки Магды, – Джанет кивнула головой в сторону женщины со шрамом и ее приближенных, – то быстро поймешь, что хозяйская защита может быть весьма условным и отвлеченным понятием. Это тут кругом сенсоры и все остальное. А на ферме, за городом, этого ничего нет. У надсмотрщика не сто глаз. Если в казарме еще что-нибудь вроде сенсорной ленты и найдется, то все равно найдется куча мест, где ты можешь оказаться совсем одна и без свидетелей. Не угодишь такой ведьме, так она подговорит кого-нибудь и все, пиши пропало. Замочат или изуродуют, как Бог черепаху. Тебя сильно обрадует, если убийца, даже если ее найдут, получит сотню плетей?

– Нет, конечно!

– Вот и я так думаю. Так что будь осторожна.

– Спасибо.

– Не за что.

Их другого конца склада донесся шум и спустя минуту Джанет и Венди проводили глазами Салли, которая вела под руку еще одну девушку из выпуска Венди, Бонни Маккласки. Бонни едва передвигала ногами, повиснув на плече надсмотрщицы. Глядя на нее, Венди не могла поверить, что эта худая, как проволока, смуглая девчонка, весом не более восьмидесяти фунтов, еще вчера могла на спор дольше всех крутить «солнце» на параллельных брусьях…

– Тоже из ваших?

– Да.

– Черт, когда же они жратву принесут! – пробормотала Джанет, перегибаясь через Венди и пытаясь рассмотреть, что делается в конце коридора.

Венди прислушалась к собственному животу и поняла, что дико проголодалась. Наконец в конце коридора раздался грохот и показалась четырехколесная тележка с двумя здоровенными баками-термосами, которую тащили Салли и Долли. Когда они поравнялись с клеткой, в которой сидела Венди, Долли открыла небольшое оконце в двери и надсмотрщицы в четыре руки принялась наполнять из баков и передавать рабыням дымящиеся паром большие пластиковые кружки. Венди, по воле случая оказавшаяся ближе всех к оконцу, по примеру рабыни, сидевшей напротив, передавала посуду по своему ряду. После последней порции в окошко влетела пачка одноразовых одеял, также быстро распределенных по обоим рядам.

Раздаточное оконце с лязгом закрылось. Предусмотрительно сев на доставшееся ей одеяло, Венди, наконец, смогла заняться собственной порцией. Отсутствие ложки ее не смущало. Взяв двумя руками горячую кружку, Венди принюхалась к похлебке. Бурое варево приятно пахло, а плававшие в ней коричневые маленькие кусочки были весьма аппетитны на вид. Особенно для человека, последний раз евшего черт знает когда. Коричневые кусочки оказались при ближайшем рассмотрении соевым мясом, на взгляд Венди, излишне острым. Впрочем, ее бурчащему желудку так не показалось. Венди осторожно хлебнула из кружки раз, другой, и быстро вошла во вкус. Девушка и оглянуться не успела, как выхлебала всю кружку. Венди с сожалением посмотрела на дно посуды и, запустив два пальца в кружку, вычистила стенки досуха. Желудок воспринял полученную порцию пищи как неплохую закуску и требовал продолжения. Венди вздохнула, судя по ощущениям, она вполне могла съесть еще несколько порций.

Не успела Венди налюбоваться чистотой своей кружки, как почувствовала, как пластик под руками начал терять форму, становясь подозрительно мягким и липким на ощупь: процесс самоликвидации был запущен в тот момент, как только в посуду была налита жидкость. Венди до этого не раз приходилось пользовалась одноразовой посудой из биополимеров, но она никогда не слышала, чтобы пластик разлагался с такой скоростью. В голове девушки мелькнула мысль, что это неспроста, не иначе, как специальная модель для рабынь, которые ничего не могли иметь при себе. Даже пластиковых кружек. По примеру соседей Венди поторопилась опустить использованную посуду в канализацию. Она прекрасно знала, что разложившийся пластик отвратительно воняет и липнет ко всему, с чем соприкоснется. Помыв руки под краном и запив ужин, она на минутку присела над дырой в полу, сразу поняв, почему во влажном спертом воздухе не пахло сортиром: ее голый зад отчетливо ощущал сильный ток воздуха, уходящего в отверстие. Все отходы, не оставляя следа, скатывались по стенкам, покрытым слоем полимера.

Вернувшись на место, Венди расстелила одеяло. В Приюте у нее было такое же, только другого цвета. Серая пленка из полимеризированной целлюлозы чуть царапала кожу, но неплохо грела, а большего от нее и не требовалось. Венди завернулась в одеяло, поджав ноги, и подумала, что ей ни за что не уснуть: обстановка, мягко говоря, не располагала. Клеймо тупо ныло и дергало, саднил проколотый пах, шею давил ошейник, при малейшем движении холодный жетон елозил по бедру, дергая и оттягивая губу… Тонкий коврик оберегал ее от контакта с холодным полом, но это отнюдь не придавало ему мягкости. Ну, и еще такие мелочи, вроде навязчивых мрачных мыслей в голове и непривычной обстановки вокруг.

Не успела Венди обо всем этом подумать, как почувствовала, что ее веки налились свинцом. Еще через секунду она поняла, что проваливается в сон. Последней ее мыслью было, что в пищу был подмешан какой-то транквилизатор…

Венди спала плохо. Вначале мелькали отрывочные, бессвязные картины и образы, а потом ей приснился сон. Она идет по длинному темному коридору. Торопится, потому что нельзя опаздывать, она точно знает, что в случае опоздания ее ждет жестокое наказание. И она сначала быстро идет, а потом и бежит, видя перед собой светящийся прямоугольник выхода. И вдруг с нарастающим ужасом замечает, что коридор все удлиняется и удлиняется, пол становится наклонным, медленно гаснут редкие светильники на стенах, а впереди начинает клубиться черный, все густеющий туман. Ее накрывает волна ледяного озноба. Босые ноги прилипают и вязнут к ледяному полу, стены впереди начинают сдвигаться, но все же она успевает, обдирая плечи, в узкую щель выскочить наружу. И тут ей наперерез бросается Салли, замахиваясь на нее дубинкой. Лицо страшной надсмотрщицы страшно и непрерывно меняется, и вот это уже не Салли, а сам мистер Майлз тычет ей в живот страшное раскаленное клеймо…

Венди проснулась с отчаянным криком. Сердце колотилось так, что от его ударов вздрагивало все тело. И не проходило ощущение ледяного озноба.

– Чего орешь? – чья-то ладонь опустилась ей на рот.

– Ммм… – промычала Венди, мотая головой. Она открыла глаза, испуганно оглядываясь и постепенно приходя в себя.

Джанет убрала ладонь. Откуда-то издалека донесся крик:

– Вставайте! Вставайте, мать вашу!.. Поднимайтесь, бездельники! Пошевеливайтесь!

Венди показалось, что этот хриплый голос пропиливает насквозь ее больную голову. Однако голос не собирался оставлять ее в покое:

– Десять минут до завтрака, – продолжал пилить мозги этот противный голос. – Получите свой завтрак или останетесь голодными! Скатать одеяла! Всем поссать, посрать и умыться!

Прямо над ухом загрохотали прутья решетки: это Салли провела по ним дубинкой и пошла дальше.

– Подъем, мать вашу!.. Подъем!

Венди приподнялась на локте, немного ошалело осматриваясь по сторонам. Вставать не хотелось. От минувшей ночи остались шум в голове, противная горечь во рту и смутная тоска, крепко настоянная на страхе перед предстоящим днем. Однако, глядя на сокамерниц, выстроившихся в очередь перед отхожим местом, она все-таки встала. Швырнув скомканное одеяло на кучу таких же возле двери, Венди пристроилась в самый конец очереди, размышляя над тем, успеет ли она сделать все свои дела до завтрака – со стороны входа на склад уже слышался скрип тележки, развозящей пищу. Впрочем, очередь к нужнику двигалась довольно быстро, если кто-то, по мнению большинства, засиживался слишком долго, то очередь «вежливо» напоминала ему об этом. Венди успела как раз к тому моменту, когда тележка с едой остановилась перед их клеткой.

Завтрак был подан в столь же изысканной посуде, что и ужин. В большой пластиковой кружке плескалась некая мутно-серая жидкость, весьма отдаленно напоминающая кофейный напиток. Размокший кусок сухаря, плававший, как утопленник, посередине кружки, был единственным блюдом, поданным на завтрак. Венди пригубила кружку и поморщилась. Она по наивности думала, что самый мерзкий кофе варился древним автоматом в Приюте Маккартура. Оказалось, что она ошибалась. Этот растворитель пластика был еще более противным и горьким на вкус.

Венди посмотрела на свое клеймо и прислушалась к ощущениям. Молли не обманула. Свежий ожег, конечно, болел, но это уже было не сравнить с тем, что было вчера. Опухоль почти сошла, а дно буквы S покрылось плотной желтоватой корочкой. Клеймо теперь просто тупо ныло, стреляя острой болью только если его задеть или резко напрячь живот.

Проколотая губа тоже немного побаливала. В местах, где кольцо проникало в плоть, образовались два сухих струпика неправильной формы. Жетон чувствительно оттягивал губу, но, подобно тому, как человек не ощущает тяжести часов на руке, Венди уже стала немного привыкать к этому ощущению. Оно было неприятным, но обычным.

Пока она дожевывала раскисший горький сухарь, помещение склада наполнилось шумом, руганью и звоном цепей: две пары надсмотрщиц, Долли-Салли и Полли-Холли, идя вдоль рядов, выборочно выводили рабынь из клеток, сковывали между собой и предавали в руки мистера Брюса и его «клона». Клетки быстро пустели.

– Ты, ты, ты, и ты! – в числе прочих рабынь, палец Долли указал на Венди. – Выходи.

Венди оказалась первой в очереди.

– Подставляй клешни, – Долли своими ручищами грубо развернула девушку к себе спиной.

Салли достала из ящика, стоящего на тележке, позвякивающие кандалы и передала их напарнице. Взглядом знатока Венди оценила эту модель: ничего особенного, обычные полицейские М-4 Special, только почему-то без ошейника. Шестидюймовой длины цепь между запястьями и шестнадцатидюймовая между лодыжками. Массивная цепь между ручными и ножными кандалами. Замки стандартные, цилиндрические, Марк-17, под единый ключ. Сталь легированная, такую фиг распилишь, только автогеном. Надежная вещь. И чертовски тяжелая.

Венди послушно протянула руки назад, и надсмотрщицы в мгновение ока надели на нее кандалы: тяжелые, с широкими браслетами. Еще через минуту группу из двух десятков рабынь скрепили между собой цепочками через ошейники, и повели к выходу. Венди брела на своем месте посередине колонны, стараясь не сбиваться с ноги. Возможности вертеть головой не было никакой: короткая цепь волокла ее вперед, и она могла видеть только бритый затылок впереди идущей рабыни. Боковым зрением Венди заметила, что их ведут по другому пути, чем вчера.

По тускло освещенным переходам рабынь привели к площадке с древними грузовыми лифтами, один из которых со скрипом поднял их группу на несколько уровней вверх…

– Выходи, живее!

Венди толкнули в спину, и она буквально влетела в пролет двери, едва удержавшись на ногах. Отовсюду доносились громкие крики и грубый мужской хохот. Венди зажмурилась от света прожектора, ударившего по глазам.

– Живей! Брюс, твою мать, чего ты там ковыряешься?

Здоровенная лапища надсмотрщика сгребла цепь от ошейника Венди и потащила по наклонному пандусу на помост. Брюс вывел закованную в кандалы девушку на середину узкой площадки и встал рядом. Оказавшись под перекрестными взглядами многих десятков глаз, Венди особенно остро почувствовала свою наготу. Чувствуя огромное желание провалиться сквозь доски помоста, девушка затравлено оглянулась.

Невысокий аукционный помост располагался у торцевой стены большого ярко освещенного зала. Несколькими рядами вдоль стен стояли столики на два-три человека с расставленной выпивкой, и удобные кресла, в которых сидели прилично одетые мужчины. Вокруг них хлопотали официантки в одинаковых серебристых паричках, в очень коротких белых фартуках и туфлях на высоченных шпильках. Как вскользь заметила Венди, фартук прикрывал только переднюю часть тела девушек.

Перед помостом, за столом с компьютерным терминалом, сидел служащий в черной униформе, который что-то быстро набирал на компьютере. Своим острым зрением Венди рассмотрела, что на его столе лежали стопки официальных бланков с разноцветными печатями. В центре зала, возле невысокой, ярко освещенной трибуны стоял человек с чрезвычайно бойкими манерами.

– Контракт номер CAL-LA-34-545674-22, – громко прочитал распорядитель, стукнув деревянным молоточком, – пожизненное трудоустройство без права расторжения. Квалификационный уровень – девять. Какой-либо трудовой опыт и навыки отсутствуют. Заработная плата – на усмотрение нанимателя. Контракт предоставляется для найма. Джентльмены, вы можете найти более подробные данные этого лота на странице 35 нашего фирменного приложения.

Венди, мигая от яркого света, испуганно вглядывалась в лица сидящих за столиками людей. Кто-то из них должен был стать ее хозяином.

– Ну вот, патроны, прошу, – снова заговорил бойкий человек, показывая молоточком на Венди. – Как вы уже поняли, эта юная особа продается в первый раз, и у кого-то из вас есть шанс стать ее первым хозяином. Я едва решаюсь назвать вам, какие оценки она получала по послушанию. Скажу только, что она воспитывалась в Приюте, – человек сделал многозначительную паузу, – а это уже само по себе что-то значит, если вы понимаете, о чем идет речь. Компания предлагает ее за пять тысяч долларов, что является стандартной стартовой ценой для данной категории, э-э, трудоустраиваемых. Смею предсказать, что счастливый покупатель, который приобретет себе эту девушку, сразу оценит ее достоинства. Но осмотрите ее сами и решайте!

Брюс дернул Венди за цепь и свел по пандусу в зал. Он протащил девушку по рядам между столиков, несколько раз останавливаясь для осмотра. Сидящие за столиками, не стесняясь, обсуждали ее качества: «Не особенно мускулиста…», «Поглядите на эту рожу! К тому же тощая и плоская, как доска…», «У меня нет особой охоты предлагать цену за эту тупую уродину…», «Да этими приютскими заморышами сегодня весь рынок забит. Что там она может делать? Ну-ка, Чарли, подай проспект…». Венди покорно дала себя ощупать и пересчитать зубы. Она так нервничала, что не обращала внимания на обидные замечания, сыпавшиеся со всех сторон. В конце концов ее вернули на помост и служащий за трибуной весело объявил:

– Ну, вот, джентльмены, если вы готовы, давайте послушаем первое предложение на этот контракт. Я был бы рад, если бы сам мог сделать на него заявку – мне как раз нужна симпатичная горничная, честное слово!

– Так забирай ее себе к … матери и дело с концом! – громко заявил толстяк с обрюзгшим лицом. – Майлз, лживая скотина! Ты долго еще будешь испытывать наше терпение? Хватит с нас этих тощих уродин, показывай настоящий товар!

– Спокойней, спокойней, джентльмены, всему свой черед! Итак, я готов выслушать ваши предложения.

– Три тысячи!

– Прошу вас, патроны! Разве вы не слышали, что я упомянул о предложении на пять тысяч?

– Тысяча!

Распорядитель аукциона поднял брови.

– Извините, мне придется попросить убрать этот ценный лот с торгов.

– Во-во! Пусть катится ко всем чертям! Майлз! Какого черта ты выставил этот ходячий кошмар на штучный аукцион? Ни рожи, ни кожи! – не унимался толстяк. – Этой телке самое место на фермерском опте, пусть туда и валит. Ей полторы тысячи – красная цена, не надо делать из нас идиотов.

Все в зале засмеялись и согласно закивали головами. Неожиданно грузный коренастый человек, поднял указательный палец:

– Две с половиной тысячи. Торг окончен, – сказал, как отрубил, этот человек.

Смех тут же прекратился, и в аукционном зале воцарилась полная тишина. Венди неловко переступила ногами, и звон цепей был единственным звуком в этот напряженный момент.

– Две с половиной тысячи – раз! – опустился молоток распорядителя. – Две с половиной тысячи – два! Две с половиной тысячи – три! – молоток опустился в третий раз и распорядитель официальным тоном объявил:

– Контракт CAL-LA-34-545674-22 продан участнику аукциона под номером 6.

После объявления итогов торгов еще несколько мучительно долгих секунд в зале стояла напряженная тишина. Затем кто-то громко прокашлялся, и это словно послужило сигналом к отбою тревоги. Все сразу немного расслабились и вернулись к своим делам: кто-то уткнул нос в стакан с выпивкой, кто-то продолжил беседу.

Венди поняла, что ее купил какой-то очень влиятельный человек, одно слово которого было достаточно, чтобы прекратить торг. «Кто же он такой? » – терялась в догадках девушка, наблюдая за тем, как перед коренастым здоровяком стелится клерк с бумагами. По внешнему виду ее хозяин ничем не отличался от других участников аукциона, хотя… Венди присмотрелась внимательней. Ее новый хозяин ей чем-то напоминал учителя Прикладной Истории – только ветеран мог иметь такую выправку, гражданский костюм все равно сидел на нем, как мундир. Хорошо это, или плохо – Венди пока не знала, ей просто не хватало опыта. Однако когда девушка поймала на себе сочувственный взгляд, брошенный Брюсом (Брюсом! Кто бы мог подумать, что эта гора мускулов способна на такие эмоции!), то поняла, что в очередной раз влипла. Венди проглотила комок в горле.

Тем временем ее новый хозяин подписал последний документ и что-то приказал клерку. Тот угодливо кивнул, поднял руку, громко щелкнул пальцами, и сделал какой-то знак Брюсу. Надсмотрщик кивнул и потащил Венди к выходу…

Венди с омерзением стянула с себя насквозь пропотевший топик и запихала его в мешок для стирки. Туда же последовали носки и трусики – после урока физкультуры, особенно после завершающих полутора миль вокруг стадиона, она знала, как чувствуют себя загнанные лошади. И заодно – как они пахнут. А уж когда все эти «лошади» собираются в одной тесной раздевалке, то дух стоит такой, что… Здоровый, в общем, дух. Спортивный. Одна надежда на душ, в который еще нужно успеть попасть. Венди затянула шнурок на мешке и швырнула его через всю раздевалку, целясь в большую корзину на колесиках. Попала. Вообще, сегодня ей везло просто до неприличия часто. В групповых упражнениях она ни разу не выбилась из ритма, зачет по акробатике сдала на отлично, да и заключительный забег пробежала ничего себе. В первую тройку Венди, конечно, не попала, но и последней отнюдь не была. Хоть и маленькая, но радость – по освященной веками традиции, неудачники, финишировавшие в последней пятерке, должны были тащить в прачечную грязные шмотки всего класса, а заодно убраться после всех в раздевалке и в душевой. А прачка находилась аж в самом подвале, из-за чего принять душ они, естественно, не успевали: перемена не резиновая, следующий класс занимал раздевалку и душ, не пуская к себе «чужаков».

Венди захлопнула свой ящик и быстрым шагом направилась в душевую. Холодный кафель чуть прилипал к коже и приятно холодил разгоряченные ступни. Венди так замечталась, что пришла в себя только споткнувшись о чью-то выставленную в проход ногу. Вяло огрызнувшись на раздраженную ругань, Венди подошла к раздатчице полотенец у входа в душевую. Сегодня дежурила – и это был действительно сюрприз – Тина Миллер. Венди молча взяла протянутое Тиной свернутое в конверт махровое полотенце, и остановилась, не зная, что сказать.

Могучая Тина оказалась в последней тройке! Вот это уж действительно сенсация дня… Не удивительно, что ее подруга была мрачнее тучи – еще бы, с приличным отрывом лидировать всю дистанцию и упасть в каких-то ста ярдах до финиша. А теперь вынуждена прислуживать и собирать потники всего класса…

– Тин, ну не переживай ты так! Хочешь, я за тебя подежурю, а? Я только быстренько сбегаю под душ и все! – неуверенно предложила Венди.

– Да иди ты! Сама справлюсь… – буквально прорычала Тина, наклонясь и поправляя бинт на счесанной коленке. – Ну, я этой Сюзз-зи…

Что, собственно, и требовалось доказать. Ну что ж, у всех свои проблемы. Она честно предложила помощь, а ее послали куда подальше. Очень хорошо, значит, можно со спокойной совестью отправляться в душ.

Венди была не первый день знакома с Тиной, чтобы понять – сейчас лучше всего оставить подругу в покое, а то будет только хуже. Характер у Тины всегда был, мягко говоря, тяжелый. Наверное, сейчас безопаснее было поиграть в бейсбол банкой, полной нитроглицерина, чем пытаться говорить с Тиной – она слишком привыкла быть лидером и всегда тяжело переносила неудачи, да еще такие обидные, как сегодня. Венди знала, что теперь Тина до конца дня будет дуться и искать, на ком бы оторваться, а завтра с удвоенной энергией примется восстанавливать пошатнувшийся авторитет. Хотя, казалось бы, уж что-что, а авторитет у Тины Миллер был непоколебимый. Просто железобетонный какой-то авторитет, попробуй, пошатни такой… И еще Венди ни за что на свете не хотела бы оказаться на месте Сюзен Голдсмит, если Тина вдруг решила, что та виновата в ее падении.

…Венди стояла, подставив голову под теплую струю, и наслаждалась. Она все-таки успела занять свое любимое место, самое дальнее, в углу, и ее до сих пор никто не трогал. Венди уже несколько раз тщательно намыливалась и смывала с себя пену, пока наконец не почувствовала себя чистой до хруста. Теперь можно было и немного понежиться, не зря же она так спешила занять это «козырное» место. И кое о чем подумать.

Мысли в голову лезли самые разные, но все они неизбежно возвращали Венди к вчерашнему разговору с мамой. Девочка не могла и припомнить, когда и по какому поводу они с мамой ссорились в последний раз. А тут так сразу взяли и по настоящему поругались. Да так, что мамуля сегодня не поцеловала ее на прощанье. «Просто кошмар какой-то. Наверное, мамочка просто не хочет видеть меня взрослой…» – в конце концов решила Венди.

Тем временем в душевой воцарился упорядоченный хаос. Девчонки визжали и толкались, стараясь занять место получше. Под низким потолком клубились облака пара, смех и счастливый визг заглушали шум воды. Всем было весело, все было прекрасно, но когда число душевых рожков ровно втрое меньше, чем число желающих под них попасть, то все равно кто-то обязательно останется с носом. В общем, все было как обычно – нормальный сумасшедший дом. Но без буйных. Доктор Кэтчер (простите – Инспектор Кэтчер) строго следил за своими «пациентами» и в два (или в две дюжины по два) счета легко вылечивал самые буйные формы помешательства.

– Подруга, имей совесть! Отвали…

Венди повернулась к толкнувшей ее девочке:

– Совесть? Полли, ты что, смеешься? Это что еще за хрень такая?

– Очень смешно, – насупилась Полли. – А как насчет по шее?

– Полли была одного роста с Венди, но все же чуть покрепче.

– Да ладно тебе. Не нервничай, – примирительным тоном ответила Венди и с неохотой уступила место, – а то еще описаешься от волнения…

Последнюю фразу она постаралась произнести совсем тихо, а Полли сделала вид, что не расслышала. В любом случае, затевать выяснение отношений в душевой не стоило – сенсорная полоса была на своем обычном месте, под потолком. На нее не обращали внимания (ну, почти не обращали), но они были везде и следили за каждым шагом школьниц. Венди намотала на голове «чалму» из полотенца и стала осторожно пробираться к выходу. Но не успела девочка сделать и шага, как кто-то крепко шлепнул ее пониже спины. В шутку это было сделано, или нет, но получилось довольно больно – шлепок попал прямо по следам вчерашней порки. «Ах ты ж…» – Венди резко повернулась. Разумеется, это была Полли, со слухом у одноклассницы все оказалось ОК…

– Попробуй еще раз – убью! – прошипела Венди, в глубине души жалея, что не может убивать взглядом.

Полли пустила в нее струйку воды изо рта. Обе девочки прекрасно понимали, что драться из-за такого пустяка никто из них не будет, а уж тем более – в душе. Постояв еще несколько секунд для пущей внушительности, Венди стала бочком пробираться к выходу, на этот раз стараясь не выпускать Полли из виду и придумывая способы мщения.

Неожиданно за спиной Венди что-то произошло. Причем это «что-то» было настолько из ряда вон выходящим, что заставило обычный шум душевой смениться громким визгом и возмущенными криками. «Что за черт?.. » – Венди с изумлением посмотрела на Полли, которая с визгом присела на корточки и закрылась руками. Венди быстро оглянулась и… «Ой!.. Какого черта! » – через мгновение она уже прижимала руки к груди и жалела, что намотала полотенце на голову.

В открытом дверном проеме стоял здоровенный старшеклассник, явно довольный произведенным переполохом. Широко расставив ноги в начищенных до синего блеска сапогах, и засунув большие пальцы рук за форменный ремень, он с насмешкой наблюдал за тем, как голые визжащие девчонки старались прикрыться руками и спрятаться друг за другом. Голубая повязка дежурного давала ему право входить в любое помещение Школы, за исключением нескольких VIP-кабинетов в Администрации. Заступившие в наряд старшеклассники вовсю пользовались этой привилегией. Протестовать было просто глупо и небезопасно, права дежурных были черным по белому прописаны в Уставе Школы, так что оставалось только глотать обиду и молчать в тряпочку. Самоуправление и общественная безопасность, мать их…

– А ну, малявки, быстро рты позатыкали! – рев дежурного перекрыл визг девочек.

Вокруг ухмыляющегося дежурного моментально образовалось пустое пространство. Нейтральная зона. Все девчонки сгрудились в плотную озлобленную кучу в противоположном углу душевой. Старшеклассник с интересом разглядывал их, мокрых, жалких и жмущихся друг к другу. Венди оставалось только порадоваться, что она оказалась в самом последнем ряду. Но радость оказалась недолгой. Дежурный ткнул рукой в щиток на стене и поток воды из душевых рожков иссяк. Сразу стало очень тихо, тишину нарушал только звук падающих капель да чей-то возмущенный шепот из задних рядов.

– Так, а теперь, микробы, расползлись по стенам. Живо!

Стыдливо прикрываясь руками, девочки нехотя разобрались вдоль стен душевой. Приказ дежурного следовало вначале исполнять, а уж затем (если в голове совсем пусто) опротестовывать. Ну как, много желающих обратиться к Инспектору или Директору Школы с жалобами на неправомочные действия дежурного при исполнении им своих обязанностей? Нет? Тогда заткни пасть, детка, и сопи в обе дырки. Только тихо-тихо…

Мокрые девчонки жались к стенам, с ненавистью глядя на дежурного. Венди успела стащить с головы мокрое полотенце и теперь прикрывалась им, прижав к груди. Со злорадством она смотрела на Полли, оказавшуюся без полотенца, да еще, почему-то, ближе всех к дежурному. Полли, красная, как вареная креветка, стыдливо прикрывала руками свои сиськи и низ живота, стараясь при этом продавить спиной стену…

В душевой стал нарастать возмущенный шепот. Громко протестовать девочки не решались, но даже этот намек на протест рассердил старшеклассника.

– Всем заткнуться! – шум быстро стих. Никому не хотелось связываться с дежурным. – Которая тут Венди Кинг?

Все головы, как по команде, повернулись в сторону оторопевшей от такого поворота событий девочки. Вот ведь как оно бывает: не успела Венди позлорадствовать над незадачливой Полли, как тут же оказалось, что дежурный пришел по ее, Венди, душу! Вот уж воистину – не желай врагу своему…

– Я... А что? – Венди испуганно посмотрела на дежурного.

В душевой пронесся легкий шум, как будто все одновременно облегченно выдохнули. Внезапно Венди почувствовала себя шариком, из которого резко выпустили весь воздух. Неожиданный приход дежурного мог означать для нее только одно – крупные неприятности. Очень крупные и очень неприятности. Единственной мыслью в голове было: «Допрыгалась!.. » Венди сразу вспомнила и сумму штрафных балов за месяц, и разговор с мамой по этому поводу…

Дежурный смерил ее презрительным взглядом:

– Ты?

– Да…

– Да – кто?

– Да, сэр, – быстро поправилась Венди. «Индюк надутый! Чтоб ты сдох... »

– Так-то лучше. Ты арестована.

– Как?! За что?! – не удержалась Венди. Это был глупый вопрос.

– Спросишь у мистера Кэтчера, – ухмыльнулся дежурный. – Он тебе расскажет, не сомневайся. А теперь, сучка, подставляй клешни. Давай, давай, пошевеливайся.

Вокруг Венди, будто ставшей заразной, мгновенно образовалось свободное пространство. Школьный арест! Это было наиболее строгое наказание для провинившихся. Намного хуже, чем порка плетьми во дворе школы – в этом случае, по крайней мере, после экзекуции школьника отпускали домой. А вот арест… Арест, помимо обязательных телесных наказаний, означал заключение в Школьную тюрьму на срок, назначавшийся по усмотрению Инспектора Школы, но не более чем на 504 часа. И сколько раз за этот срок тебя выпорют, и как – тоже решал Инспектор. И еще (и от этой мысли у Венди просто живот сводило от страха) отнюдь не все из арестованных возвращались обратно…

Под арест попадали школьницы, совершившие особо серьезный проступок, либо те, кто набирал определенное число штрафных баллов. Эти баллы начислялись по целому ряду параметров и суммировались из семестра в семестр. Их никогда не списывали, поэтому рано или поздно, за очень редким исключением, в Школьную тюрьму попадали все. Почему? Все очень просто. С точки зрения Администрации Школы идеальная ученица должна всегда все знать, быть почтительной со старшими и опрятно одетой, ходить по струнке, не смеяться, не бегать, не прыгать, не драться, не брызгаться в душе, не жевать жвачку на уроке… и еще много чего «не». Желательно было также не дышать и не моргать, особенно во время торжественных построений и исполнения гимна. Короче говоря, выполнить все 200 с чем-то параграфов Дисциплинарного Устава Школы было делом совершенно нереальным – идеальных людей не бывает. Иногда баллы прибавлялись и без видимых на то причин, но результат всегда был один и тот же – за тобой являлся «ангел» с голубой повязкой, раздевал догола и тащил в подвал Школы, где находилась тюряга. Венди, как и все прочие школьницы, считала верхом несправедливости тот факт, что в тюрьму сажали только девочек. В Уставе на счет ареста по половому признаку ничего не говорилось, однако никто никогда не слышал, чтобы аресту подвергли мальчика. Поговаривали, что их наказывали как-то по особому, но подробностей никто из девочек толком не знал, а мальчики об этом, понятное дело, особо не распространялись. Так что на дверях Школьной тюрьмы с полным основанием можно было вешать табличку «Только для леди».

Все это пронеслось в голове у Венди Кинг, когда она на ватных ногах подходила к дежурному. Отброшенное мокрое полотенце – последняя защита – осталось валяться на полу позади. Внутри девочки все сжалось в тугой клубок, к горлу подкатил горький ком. Черт возьми, что у нее за полоса пошла такая? «Ну почему, почему это происходит именно со мной? За что?.. » – подумала дрожащая от страха и унижения девочка. Ища моральной поддержки, Венди вглядывалась в лица своих одноклассниц, но видела в них только затаенное любопытство или явное облегчение: «Слава Богу, не меня!.. »

Венди, обречено опустив руки, подошла к дежурному. Парень снял с пояса пару наручников и грубо развернул девочку к себе спиной.

– Не рыпайся, корова!

Венди и не собиралась рыпаться, а на «корову» даже не обратила внимания, не до того было. Она арестована, а это значит, что ее посадят в Школьную тюрьму. Чувствуя в животе холодный ком, Венди без сопротивления дала надеть на себя наручники. Когда на ее шее застегивали стальной ошейник, Венди нашла в себе силы на прощание улыбнуться сбившимся в кучу девчонкам. Но только улыбка вышла кривой – дежурный затянул замок ошейника так туго, что тот больно сдавил горло.

Парень пристегнул к ошейнику длинную цепочку и потащил Венди за собой, небрежно бросив через плечо:

– Двигай копытами, сука!

Согнувшись, Венди еле успевала перебирать ногами, пытаясь успеть за дежурным. Цепочка от ошейника тащила ее вниз и вперед – дежурный волок ее за собой, как нашкодившую собачонку. Возле самого выхода из раздевалки парень резко дернул за цепь и неожиданно пропустил Венди перед собой, при этом больно поддав ей коленом под зад. Получив столь неожиданное ускорение, девочка полетела вперед и лбом открыла дверь, вывалившись со всего маху в коридор – цепочку дежурный предусмотрительно отпустил. Слегка оглушенная после столкновения с дверью, она не удержалась на ногах и больно упала на колени, проехавшись по бетонному полу. Не успела Венди разобраться, какая часть тела у нее болит больше, и сколько кожи осталось на полу, как дежурный больно схватил ее за ухо и резко потянул вверх, заставляя подняться на ноги.

– Уййй!..

– Заткнись. Сама напросилась. А будешь медленно двигать копытами – оторву ухо. Или еще что-нибудь, менее ценное, – дежурный больно ущипнул Венди за левый сосок. – Поняла?

– Ай!.. То есть, дд-а! Сэр... – «Чтоб ты сдох, сволочь! »

– Двигай! – дежурный снова намотал цепочку на руку.

Парень шел по коридору широким шагом. Время от времени он дергал за цепь, и тогда стальной тесный ошейник больно врезался в худую шею девочки. Как назло, перемена была в самом разгаре, и ее волокли прямо через всю толпу, сделав главной достопримечательностью дня. Что тут скажешь, теперь на некоторое время она станет весьма популярной особой. Правда, такого рода популярность Венди могла разве что в страшном сне присниться. Нет, разумеется, она, как и все прочие девчонки, хотела быть известной в Школе (и не только в ней, но это дело далекого будущего), но не такой же ценой! Босые ноги Венди звонко шлепали по полу. Бегать совершенно голой по коридорам Школы ей еще не доводилось. Да еще на цепи, как собака, и в наручниках. Стыд-то какой! После этого все будут показывать на нее пальцами!

– Ну-ка, киска, улыбнись!..

– Да не жмись ты так, посмотри сюда, гы-гы-гы!..

«О Боже, только не это! » – к своему ужасу Венди заметила, что мальчики снимают ее на видео. Венди теперь просто молилась, чтобы дежурный шел быстрее, но тот, как назло, сначала замедлил шаг, а затем и вообще остановился.

– Что жмешься, дура? Ты теперь у нас просто телезвезда! Трейси Морган, твою мать…

Венди затравленно посмотрела снизу вверх на усмехающуюся рожу дежурного. Трейси была популярнейшей телеведущей канала новостей, и в другое время подобное сравнение было бы весьма лестным для скромной школьницы, но сейчас… Венди скрипнула зубами. Эх, с каким бы удовольствием она бы выцарапала глаза этому ублюдку…

– А ну-ка… – парень резко рванул цепь вверх.

Ошейник резко впился в худую шейку девочки, больно пережав горло. Венди, чтобы не оказаться задушенной, пришлось привстать на самые кончики пальцев.

– Придержи ее так, Билли!..

– Уау! Классный кадр!..

Венди пританцовывала, как балерина, с трудом хватая воздух широко открытым ртом. Тесный стальной ошейник давил не хуже пеньковой удавки. Перед глазами поплыли яркие круги, легкие девочки просто разрывались от недостатка кислорода. Где-то очень далеко-далеко кто-то произнес:

– Ладно, Билли, хватит. Отпусти, слышишь? А то придушишь ее к чертовой матери.

– Ну и (…) с ней. Одной сукой меньше.

– Не дури, Билли. На хрена тебе труп на дежурстве? Писанины потом на полдня. Да и Мастеру это вряд ли понравится. Лучше отпусти, пока не поздно.

Упоминание о Мастере (так за глаза школьники иногда называли Инспектора Кэтчера) подействовало – Билли явно не собирался тратить личное время на писание объяснительных. Цепь чуть отпустили, но ровно настолько, чтобы Венди смогла перевести дух и передвигаться. Но ей все равно приходилось тянуться в струнку и идти на цыпочках, иначе ошейник вновь врезался в шею, перекрывая доступ воздуху. Сдавленная шея болела, сердце бешено колотилось, но Венди понимала, что еще легко отделалась – этот психованный Билли вполне мог удавить, а затем списать все на сопротивление при аресте. А что? В истории Школы подобные случаи были. Года два назад дежурный так заехал по уху арестованной третьекласснице, что бедная девочка как упала, так больше и не встала. Уволокли куда-то, и с концами. Да что там говорить, среди девочек ходило немало историй об арестованных школьницах, которых так больше никто и не видел. Одно в рассказах было общим – еще ни разу ни один дежурный не был наказан. Вся ответственность возлагалась исключительно на арестованных. Дежурный всегда прав, а арестованная имела только одно право – подчиняться его приказам.

Массивная дверь служебного входа с лязгом закрылась за спиной Венди, отрезая от шумного школьного коридора. Пошлые шутки и телеобъективы остались позади, и дежурный наконец-то соизволил отпустить цепь. Девочка смогла отдышаться, пока этот ненормальный Билли возился с замком решетки, перекрывавшей путь на лестницу, ведущую в подвал Школы. Венди поежилась – по контрасту с коридором здесь был просто ледник и она сразу покрылась «гусиной кожей».

– Вперед, – дежурный грубо пихнул Венди в спину.

Девочка осторожно ступила на стальные ступени лестницы, под крутым углом уходящей в полумрак. Слабые светильники едва разгоняли тьму. Из подвала тянуло совершенно могильным холодом, а Венди, и без того уже изрядно озябшая, просто содрогнулась от холода, когда ее босые ноги оказались на голом железе ступеней. Спускаться по крутым пролетам, да еще со скованными за спиной руками, было ужасно неудобно, свернуть себе шею на такой лестнице было проще простого. Хоть дежурный и придерживал ее за ошейник, Венди несколько раз казалось, что еще один шаг – и она рухнет вниз. Но все обошлось. Пролет следовал за пролетом, а она все еще держалась на ногах.

Благополучно спустившись на несколько уровней вниз, дежурный и Венди оказались глубоко под фундаментом Школы. Под босыми пятками девочки вместо звенящего холодного металла захрустел старый выщербленный бетон. Венди прикинула, что где-то в полутора-двух десятках метрах над ней остались Администрация и Школьная столовая. Там же осталось майское солнце, тепло и свобода. А здесь, в подземелье…

Тьма сводчатого тоннеля едва разгонялась редкими люминесцентными светильниками. Один из них ритмично мигал, издавая при этом противный гул и скрежет, которые были едва ли не единственными звуками в мертвой тишине. По изгибающимся стенам тоннеля куда-то бежали трубы и толстые кабели, все выглядело очень мрачно и пугающе. Холодный затхлый воздух пах сыростью и каким-то слабым неприятным химическим запахом, то ли дезинфекции, то ли от сгоревшей изоляции. Чувствовался сильный устойчивый сквозняк, пронизывающий до самых костей. Венди от кого-то слышала, что этот старый тоннель тянулся под всем комплексом зданий Школы и где-то даже соединялся с городской подземкой, но так ли это, или нет – ей было наплевать: «Какая, в конце концов, разница, выбраться бы отсюда поскорее…» Здесь было довольно прохладно, намного холоднее, чем она ожидала. Венди, хотя и не страдала клаустрофобией, терпеть не могла ни пещер, ни прочих подземелий. Она где-то читала, что в подземных сооружениях круглый год сохраняется постоянная температура, что там прохладно летом и тепло зимой. Венди зябко передернула плечами. Вранье. Может быть где-то это и так, но лично она бы предпочла, чтобы здесь было хоть немного теплее.

Гнетущая полутьма сводчатого тоннеля навевала девочке самые мрачные мысли, и страшнее всего было то, что они имели под собой достаточно веские основания. В этом подземелье с ней могло произойти все, что угодно, и маловероятно, чтобы кто-нибудь стал разбираться, куда делась арестованная Венди Кинг, 13 лет от роду, без особых примет. Вновь вспомнились страшилки о бесследно исчезнувших в подвале школьницах…

На стене, под мигающим светильником, желтой краской была нарисована стрела с надписью «Бомбоубежище». Указатель показывал направо, но дежурный свернул налево. Не сговариваясь, девочка и ее конвоир ускорили шаг. Дежурному тоже было явно не по себе в этом мрачном месте. Венди едва поспевала за старшеклассником, пока все шло так, как рассказывали ранее побывавшие здесь девочки. Но если окажутся точными и все прочие подробности, то… Венди вдруг стало еще холоднее, холодный, туго свернутый ком, до этого момента лежавший где-то в животе, вдруг стал быстро раскручиваться и доставать до горла. Страх. Тошнотворный, холодящий внутренности ужас… Слишком много страшных легенд ходило об этом месте.

Идти пришлось совсем недолго. Вскоре Венди оказалась перед массивной железной дверью без надписи. Но она прекрасно и без табличек знала, ЧТО там за ней: «Добро пожаловать, и заодно оставь надежду всяк сюда входящий». Дежурный нажал на кнопку рядом с дверью. В гулкой тишине тоннеля щелчок засова прозвучал как выстрел. Венди вздрогнула и напряглась, она инстинктивно ожидала скрипа ржавых петель, но массивная дверь открылась совершенно бесшумно. В лицо пахнуло теплым воздухом с запахом кофе и табака. Пинок коленом под зад – и девочка буквально перелетела через высокий порог, едва не спикировав носом в бетонный пол.

– Держись на ногах, – прорычал Билли, закрывая за собой дверь. – Мы на месте, – доложил он кому-то невидимому.

Венди испуганно оглянулась. Щурясь от яркого света она увидела, что стоит в маленьком загоне перед решеткой из толстых прутьев. За ней коридор вел к другой железной двери.

– Вперед.

Через минуту Венди оказалась стоящей на коленях в маленьком кабинете перед столом, за которым сидел мистер Кэтчер собственной персоной. Инспектор был полностью поглощен чтением каких-то бумаг. Он кивком отпустил дежурного и снова углубился в чтение. Венди, несколько секунд простояв с опущенной головой, не выдержала и оглянулась. Да, здесь все было так, как рассказывали. В этом кабинете не было ничего, кроме стола и стула: те же, что и в коридоре, голые бетонные стены со следами опалубки, тот же голый бетонный пол… Но зато здесь было тепло – поток горячего сухого воздуха шел из отверстия в коробе над самым полом, и часть его приятно обдувала озябшее тело Венди.

Наконец Инспектор оторвал взгляд от своих бумаг и внимательно посмотрел на арестованную девочку.

– Итак, юная леди, добро пожаловать в Школьную тюрьму.

Венди проглотила ком в горле и понуро опустила голову.

– Мисс Кинг, знаете ли вы, почему оказались здесь? – голос Инспектора был по-отечески мягок и увещевающ.

– Штрафные баллы, сэр… – выдавила из себя Венди.

– Правильно. Но знаете ли вы, сколько их?

Венди вздохнула. Раз уж она оказалась здесь, значит, их оказалось достаточное количество. Одно Венди знала наверняка – Тина была права, и решающие баллы ей влепили за вчерашнюю беготню по классу. Ну, и за все остальное, само собой.

– Много, сэр.

– Правильно, мисс Кинг, их у вас много, очень много, и это очень, очень плохо, – сокрушенно покачал головой мистер Кэтчер, – это значит, что у вас большие проблемы с дисциплиной.

Разумеется, плохо. Венди знала это не хуже Инспектора. Но как быть, если штрафные баллы лепят буквально за все? Кто-то из ее подружек сравнил их с саморазмножающимися бактериями и, по мнению Венди, это было недалеко от истины.

– Ну что ж, мисс Кинг, всем, кто впервые попадает сюда, я задаю один простой вопрос – знаете ли вы, почему попасть в тюрьму можно только в Школе? Подумайте, мисс Кинг. Подумайте хорошенько и учтите – очень часто я назначаю наказание в зависимости от того, как ответит э-э… арестованный школьник.

Венди подняла голову и встретилась взглядом с инспектором. О том, что Инспектор задает вопросы всем прибывшим, ее не предупреждали, но ответ на заданный им вопрос был очень простым.

– Сэр, тюрьмы остались только в Школах. Последнее Федеральное исправительное учреждение было ликвидировано в (…) году.

– Совершенно верно, мисс Кинг. Историю вы знаете хорошо, и это меня радует. Федеральная тюрьма в Лоупойнте, как и все прочие подобные заведения, была ликвидирована именно в (…) году, вместе со всеми заключенными в нее негодяями. И заметьте, никто не проронил ни единой слезинки по этим отщепенцам. Но знаете ли вы, почему в нашей стране была ликвидирована тюремная система?

– Сэр, в тюрьмах сидели люди, опасные для общества! Преступники, сэр!

Инспектор Кэтчер чуть поморщился, но все же согласно кивнул головой.

– Да, именно так, мисс Кинг, опасные преступники. Но не это главное. Преступники были хорошо изолированы и на тот момент угрозы для общества не представляли. Система исправительных учреждений была ликвидирована потому, что, как показывали объективные статистические данные, никто из когда-либо сидевших в тюрьме так и не смог вернуться к полноценной жизни. Никогда и никто. Несмотря на огромное множество дорогостоящих программ по реабилитации рано или поздно вновь совершалось преступление, и общество снова и снова было вынуждено расплачиваться за собственную глупость под названием «человеколюбие», – Венди вздрогнула. Последнее слово было ругательством, и мистер Кэтчер произнес его, как грязное ругательство. – Понятно?

– Да, сэр!

– Кроме того, стоимость содержания этих неисправимых преступников была слишком высока. Слишком, поверьте мне, и общество могло найти более рациональное применение этим средствам. И нашло. Потому что проще изначально приучить людей уважать Закон и не совершать преступления, чем потом взваливать на шею обществу дорогостоящий и абсолютно бесполезный балласт в виде преступников. Вам понятно?

– Да, сэр.

Венди была немного озадачена неожиданной лекцией. Ну, грохнули там несколько сотен гангстеров, и черт с ними. Это были все сплошь отвратительные чудовища и извращенцы, по ТВ о них рассказывали столько всего, что просто кровь стыла в жилах…

– Вот поэтому, мисс Кинг, тюрьмы теперь остались только как средство воспитательного процесса в Школах, и только для несовершеннолетних. Они существуют для того, чтобы дать малолетним правонарушителям шанс одуматься и встать на правильный путь. Пока не поздно. Наше гуманное Государство дает вам, мисс Кинг, этот шанс. Воспользуйтесь им, иначе… – мистер Кэтчер печально покачал головой.

Напоминать, что и как бывает «иначе» было излишним. Венди и так все прекрасно знала. Короткое судебное разбирательство, приговор и… Демонстрация исполнения приговора в Центре Исполнения Наказаний была очень впечатляющей. Настолько, что после нее Венди еще долго мучили кошмары…

Мистер Кэтчер встал из-за стола.

– И еще. Как вам должно быть известно, мисс Кинг, содержание в Школьной тюрьме отнюдь не бесплатно, а оплачиваются из личных средств арестованного. Поскольку вы пока неплатежеспособны, счет за пребывание в Школьной тюрьме будет направлен вашей матери. Думаю, на первый раз трех суток будет достаточно. Как правило, большинству наказанных школьников этого срока хватает, чтобы изо всех сил стараться не попасть сюда во второй раз.

Девочка опустила голову: «О нет…Трое суток! Это же уйма денег! Мама мне голову оторвет…». Венди имела представление о расценках в этом «отеле» и могла себе представить размеры дыры, которая образуется в их семейном бюджете…

– Кроме того, каждый день вашего заключения будет сопровождаться поркой. Думаю, получая по три дюжины розог три дня подряд, вы лучше осознаете всю серьезность вашего положения. Вам ясно, мисс Кинг?

– Да, сэр, – дрожащим от слез голосом ответила девочка.

Ее надежды на смягчение наказания не оправдались. Приговор был стандартным – три по три. Венди поежилась. Три дюжины розог! Настолько жестокой порки у нее еще пока не было. Полдюжины – это уже очень больно, а тут в шесть раз больше! Да еще три дня подряд! Венди почувствовала, что к горлу подкатывает тошнота…

Мистер Кэтчер нажал на кнопку звонка и вызвал дежурных.

– Забирайте ее. Процедура – стандартная.

– Да, сэр, – ломающимся баском ответил кто-то из парней.

Двое дежурных подхватили Венди под локти и потащили из кабинета. К своему облегчению она заметила, что Билли с ними не было, но если эти дежурные такие же нервные, как и он, то… «Мама, роди меня обратно!.. »

Через узкий коридор Венди привели в небольшую камеру и поставили на колени. Яркий свет от единственной лампы под самым потолком резал глаза. У Венди не попадал зуб на зуб, холод здесь стоял просто собачий…

– Фредди, шланг поменяли или нет?

– Угу. Вчера поменяли. Не переживай, Крис, напор что надо.

– ОК.

«Я же только что из душа!.. » – чуть не завопила Венди, но вовремя прикусила язык. Ее предупреждали, что в этом жутком месте открывать рот следовало только в самом крайнем случае. И только тогда, если тебя о чем-нибудь спрашивают. Не успела Венди опомниться, как…

– Ой!.. – вырвалось у девочки, когда ее неожиданно дернули назад за лодыжки.

Венди рухнула лицом вперед, но была тут же подхвачена и аккуратно положена на мокрый пол, лицом вниз. Прямо под носом у девочки оказалось сточное отверстие, забранное ржавой решеткой. Из дырки в полу тянуло вонью канализации.

– Лежи спокойно и не вздумай рыпаться!

Рыпаться Венди и не собиралась, ее хорошо развитый инстинкт самосохранения подсказывал, что в данный момент лучше всего изобразить безвольную куклу, абсолютно покорную и не доставляющую никаких проблем. «А еще лучше – трупом! » – совершенно не вовремя подсказало услужливое сознание. Еще через секунду перепуганная девочка почувствовала, как ее ноги широко развели в стороны и пристегнули за лодыжки к какой-то перекладине.

– Готово! Фредди, поднимай. Только не спеши…

Венди почувствовала, как ноги потянуло вверх, но спустя пару секунд подъем прекратился и она осталась в крайне неудобном полувисячем положении.

– Твою мать!!! Черт!!! Вот сволочь, опять заело!

– Да что там у тебя?

– Не работает! – возмущенно воскликнул Фредди. Послышалась неразборчивая ругань и удары металла о металл.

– Твою мать! Нет, я этого макаронника прибью когда-нибудь. «Все работает, все работает…», – перекривил Фредди чей-то гнусавый голос, – Ублюдок! Итальяшка вонючий!

– Ага, прибьешь, как же. Если жив останешься. Лучше скажи, как это ты у Пинетти дежурство принимал? Знаешь ведь эту рухлядь, так почему не проверил?

– Да я…

– Головка у (…). Вот теперь как хочешь, так и поднимай. И держи. Ручками. Заодно и душ примешь за компанию. В следующий раз будешь смотреть, за что расписываешься!

– Твою мать… – снова послышались удары по металлу.

Пока дежурные выясняли отношения, Венди беспомощно лежала на холодном бетонном полу с задранными ногами, нюхая вонь из сточного отверстия. Ею овладело странное оцепенение, родившееся из смеси холода, отчаяния и полной беспомощности. Хотелось одного – чтобы скорее все кончилось. А еще лучше – чтобы и не начиналось вовсе…

Вдруг что-то загудело, лязгнуло, скрипнуло, цепь натянулась – и ноги Венди снова начали медленно подниматься вверх. Через какое-то время девочка болталась вниз головой и рассматривала комнату в перевернутом виде. В голове загудело от прилившей крови…

– Фредди, ну что ты там возишься? Жрать охота, давай скорее!

– Уже включаю…

Спустя секунду на беспомощно болтающуюся кверху ногами девочку обрушился целый водопад ледяной воды. Тугая струя из шланга раскачивала ее из стороны в сторону, вращала вокруг оси, больно вминала живот и ребра, забивала дыхание... Венди едва успевала перевести дух, как следующая порция поды заливала ее лицо. К ее счастью, дежурные торопились и не стали затягивать этот кошмарный «душ».

– Ну все, хватит с нее. Вырубай.

Венди отплевывала воду и из последних сил пыталась отдышаться. Неожиданно она почувствовала, как кто-то из парней тронул ее между ног. Запаниковав, девочка подняла голову и…

– А-ах!..

Тычок в живот был не сильным, но точным и очень болезненным.

– Тебе же сказано – не дергайся, сука! – после удара в солнечное сплетение у Венди пропала всякое желание шевелиться… – Ну ни фига себе! Крис, глянь-ка сюда! У нас в гостях – настоящая целка!

– А ну-ка, ну-ка… Твою мать! Точно, целка. Оказывается, такие еще где-то водятся!

– Ага. В детском саду, наверное.

Венди не выдержала и тихо заплакала. Теперь она понимала, почему жизнерадостная болтушка Дженни, вдруг так резко засмущалась и перевела разговор на другую тему, не став углубляться в подробности своего пребывания в Школьной тюрьме. Естественно, кому же охота рассказывать о таком…

– Девочка-целочка, – задумчиво произнес Крис, почти нежно поглаживая Венди между ног, – это печально, очень печально. Но легко поправимо, правда? Эй, внизу! Как там тебя, говоришь, зовут?

– В-венди… – выдавила из себя девочка.

Интонация дежурного очень не понравилась Венди. Она даже перестала всхлипывать и приподняла голову, пытаясь рассмотреть лицо этого Криса. Но яркий свет от лампы под потолком бил прямо в глаза, и для Венди он был просто темным силуэтом. Дежурный присел рядом и загадочно улыбнулся:

– Венди? Очень мило. Венди… – Крис как бы попробовал на вкус ее имя. Свет теперь не слепил Венди, и она смогла рассмотреть дежурного. Крис оказался рыжим и на редкость противным на вид субъектом.

Он осторожно приподнял голову девочки и совершенно официальным тоном спросил:

– Ты уже прошла Аттестацию или еще нет?

Венди немного подумала и кивнула.

– Вот и отлично. Значит, у нас еще будет время обсудить твою маленькую проблему, правда? – Крис встал и пошлепал девочку по попке.

До смерти перепуганная Венди на всякий случай снова кивнула головой. Она не очень понимала, какая может быть связь между ее… э-э… целкой, и успешно пройденной Аттестацией. Но какая-то связь явно имелась, и этот факт очень беспокоил Венди – она не ждала ничего хорошего от этих двух ржущих жлобов, получивших практически ничем не ограниченную власть над ней. Интересно, о чем еще умолчала Дженни?..

Тем временем Венди опустили на пол, отстегнули ноги от перекладины и приказали встать. Неловко подтянув под себя колени, девочка встала на ноги, но тут же чуть не упала – в глазах потемнело, и все пошло кругом.

– Ну-ну, крошка, полегче. Я понимаю, тебе не терпится решить свою маленькую проблему, но давай не так быстро! – заржал Фредди, придерживая ее под локоть. – Что ты так дрожишь? Так не терпится или просто замерзла?

– М-мне х-холодно, – пробормотала, стуча зубами, Венди.

– А-а, так наша девочка-целочка совсем замерзла! – фальшиво обрадовался Фредди. – Ну так как, Крис, согреем это несчастное дитя? Не дадим, так сказать, погибнуть в расцвете сил…

Дежурный обнял чуть упирающуюся девочку за плечи и принялся лапать ее левую грудь, разминая пальцами торчащий от холода нежно-розовый сосок. Венди было больно и ужасно стыдно, но она только и могла, что стоять и молча глотать такое унижение.

– Угомонись, Фредди. Не сейчас. И не здесь, – раздраженно приказал Крис. Венди уже поняла, что в этой паре Крис был старшим.

– А что тут такого? Это я так, в виде предложения… – виновато пробормотал Фредди, но тут же прекратил лапать Венди.

– Вот и заглохни. Знаю я эти твои предложения, придурок озабоченный. Вечно ты сперва яйцами думаешь, а потом соображаешь, как бы выкрутиться из неприятностей. Забыл, о чем Мастер тебя предупреждал, а?

– Кри-ис, ну не будь ты таким занудой. Помню я, помню…

– Ну так отпусти ее, если помнишь. Я что-то не слышал, чтобы эта телка попросила тебя помочь ей, хм, согреться. И никто не слышал, понятно? Один раз тебе такое сошло с рук, но Мастер не будет всегда таким добрым.

Фредди со злостью оттолкнул от себя Венди и заорал:

– А ты, сучка, чего вылупилась? Тебе все еще холодно?

– Д-да, сэр.

– Так ты у меня сейчас согреешься. Лечь! Я сказал – лечь!

Венди испуганно рухнула на пол.

– Встать! – девочка поднялась на ноги. Очень мешали скованные за спиной руки…

– Лечь! Встать! Лечь!

Ей пришлось пять раз подряд выполнить эту команду, пока Фредди не надоело.

– Что, все еще холодно? Приседай! Ну, кому сказано!

Венди быстро присела и встала. Затем еще и еще раз. «Вот тебе и Мастер… Вот так мистер Кэтчер… Кто бы мог подумать, что у наших всесильных дежурных тоже, оказывается, могут быть неприятности… Интересно…» – думала она в такт приседаниям.

– Быстрее! Еще быстрее! Сесть! Встать! Шевели задницей, сука!

После двадцатого или тридцатого «сесть-встать» Венди почувствовала, что ей становиться действительно жарко, а к пятидесятому она уже вся вспотела.

– Хватит. Ну что, согрелась? – с притворным участием в голосе спросил Крис.

– Да, сэр, – уставшие ноги Венди гудели, но ей действительно было жарко.

– Тогда топай вперед.

Венди направилась к двери и услышала за спиной:

– Фредди, не будь идиотом. Попробуй для разнообразия напрячь мозги.

– Чего-чего?

– К вечеру эта целка сама будет у тебя в ногах ползать и умолять согреть ее, понял?

– Ну-у… Понял… А почему?

– Нет, какой же ты все-таки идиот! – устало заключил Крис и лениво дал пинка замешкавшейся девочке.

Снова длинный узкий коридор, и снова стальная дверь с высоким порогом. На этот раз Венди втолкнули в просторное, ярко освещенное помещение, в центре которого стояло сооружение, до боли знакомое каждой школьнице. До боли буквально, потому что это было не что иное, как стандартный станок для телесных наказаний. Модель «Джессика-100» во всей своей красе: стальная станина трех футов в высоту и пяти в длину, регулируемый по высоте упор под живот, комбинированная колодка для головы и рук, отдельные зажимы для коленей и лодыжек… Точно такая же стояла в Дисциплинарном отделе мистера Кэтчера. Можно было смело биться б заклад, что в Школе не было такой ученицы, которая хотя бы раз не взбиралась на «Джессику»…

С Венди сняли наручники и толкнули в спину:

– Чего жмешься? Забирайся! Или забыла – как?

Ничего Венди не забыла, просто ей до смерти не хотелось этого делать. Сделав над собой усилие, девочка подошла к станку для порки. На «Джессику» полагалось взбираться с ее задней части. В начале нужно было стать коленями в выемки на двух узких стальных подставках, между которыми было около двух футов свободного пространства. В местах, где упирались широко расставленные колени, тусклый серый металл был отполирован до блеска. Затем следовало перегнуться через высокую Т-образную подпорку для живота, опуститься на локти и положить голову и кисти рук на соответствующие вырезы в стальной колодке. Венди сделала все, что от нее требовалось, но колодка оказалась слишком далеко – она положила протянутые руки в меньшие вырезы колодки, но не могла дотянуться до того, что был посередине, для шеи. Лодыжки тоже оказались слишком далеко от предназначенных им зажимов. Судя по всему, перед ней на этой «Джессике» наказывали кого-то из старшеклассниц. Но недаром «Джессика-100» рекламировалась как универсальный инструмент. Возраст наказуемой не имел никакого значения, зажимы и колодка могли фиксироваться в любом положении. Дежурные быстро подогнали станок по размерам Венди, заперев в колодку голову и руки девочки. С такой же легкостью они подогнали фиксаторы для лодыжек. Для лучшей фиксации колени притянули ремешками к станине. В таком положении зад девочки оказался намного выше головы, а ноги – широко раздвинутыми.

– Ладно, Фредди, вот тебе утешительный приз. Можешь сам проверить эту целку.

– Ага, – за спиной напрягшейся Венди раздался чмокающий звук надеваемой на руку перчатки.

Венди почувствовала прикосновение руки, одетой в резиновую перчатку, к левой ягодице. Затем к ее анальному отверстию приставили что-то холодное и твердое…

– Ааа!

– Не дергайся, сука!

У Венди аж дух захватило от неожиданной боли, когда Фредди ввел в ее судорожно сжатый анус какой-то инструмент и резко раздвинул сфинктер.

– Чисто!

«Чисто! Конечно чисто… Сволочь! А что я могла туда засунуть? Гаубицу?.. » – глотая слезы подумала Венди.

– Фредди, я уже сегодня свое отмахал, так что теперь твоя очередь заняться физкультурой. Только давай по быстрому.

– Угу… – пробормотал Фред и провел рукой по натянутой коже ягодиц Венди. – Гляди-ка, а ей уже досталось, и совсем недавно!

– Ну так добавь еще и дело с концом! А я пока пойду жратву разогрею.

Венди услышала, как за спиной лязгнула дверь.

– Ты будешь пиццу с сыром или с колбасой? – донесся чуть приглушенный расстоянием голос Криса.

– С колбасой. И с сыром, – проорал в ответ Фредди.

– Лопнешь!..

– Значит, сможешь облизать остатки с пола! – заржал Фредди и с размаху шлепнул Венди по выставленной попке.

Девочка, едва сдержав крик, с шумом втянула в себя воздух. Шлепок получился очень болезненным – рука у Фредди оказалась тяжелой, и попал он по следам вчерашней порки.

Несмотря на то, что она была заперта в «Джессике» всего несколько минут, все тело Венди успело устать от столь неудобной позы. Ныли коленки и пережатая колодкой шея, упор больно вдавился в живот, вдобавок ко всему в углубление под правой коленкой попал какой-то маленький и очень твердый предмет, который с каждой секундой все больнее впивался в кожу. Но все это касалось только физической стороны проблемы. Что же касается моральной…

Запертая в «Джессике» девочка ощущала себя совершенно беспомощной и абсолютно доступной. Она прекрасно знала, как все это выглядит со стороны – насмотрелась, стоя в очереди за поркой в кабинете Кэтчера. Но здесь, в подвале, все было как-то по-другому. Здесь было действительно страшно. Причем страшно до судорог, до дрожи в коленках, до струек пота из-под подмышек. Здесь с ней могли сделать все, что угодно…

Волны жара и холода прокатывались по напрягшемуся телу девочки. Внезапное прикосновение хлыста к выставленному заду заставило Венди судорожно сжать ягодицы.

– Что, боишься? – с насмешкой спросил Фредди и со свистом рассек длинным прутом воздух рядом с головой девочки.

Венди не ответила.

– Боишься, срань малая, еще как боишься... И, между прочим, совершенно правильно. Здесь ведь как? Если не сдохнешь, то выйдешь наверх. А если нет… Тебя кто вчера пропарил? «Шрам»?

– Да, мистер Фергюссон, – сдавленным голосом ответила Венди, – шесть… то есть, восемь ударов.

– За что?

– Заснула на уроке.

– Да-а? – поразился Фредди, – ну ты даешь… А почему восемь? «Шрам» обожает круглые числа.

– Два штрафных.

– А! Ручки гуляли не по месту! Ну, не переживай. Здесь у тебя с ними проблем не будет. И даже можешь не считать, мы такой ерундой не занимаемся. Но если ты до сих пор думаешь, что «Шрам» парит больнее всех, то ты сильно ошибаешься.

Венди до боли в челюстях сжала зубы. Страшнее всего было то, что эта самодовольная сволочь не шутила, отсюда действительно возвращались не все. Она чувствовала, что стоит ей только открыть рот, как от страха начнет орать и уже не сможет остановиться. Неужели девчонок в тюрьме запарывали насмерть?!.. Вдруг Венди почувствовала, как по спине провели чем-то узким и твердым. «Сей-час…» – перепугано забухало сердце. Мертвящим холодом свело низ живота. Новая волна дрожи пробежала по ее телу, покрытому липкой холодной испариной. «Сей-час…» – проходит секунда, другая, но порка все не начиналась. И вдруг – всссс!!! – первый удар ожег туго натянутую кожу ягодиц.

Нестерпимая, перехватывающая дыханье, ослепляющая вспышка боли. На миг онемев, с открытым ртом и выпученными глазами, Венди судорожно стиснула попку.

– А-А-А! – в этот, самый первый и самый страшный, вопль девочка вложила все свои силы.

– А-Ай!.. – второй вышел еще больнее – Фредди со всего маху попал по следу от первого удара.

Через миг жалобно дрожащая попка Венди получила третий удар, и сразу же, без какого-либо перерыва – четвертый, пятый, шестой… После седьмого она уже просто выла от жгучей боли. Девочка быстро поняла, что попала в настоящую передрягу. Боль от ударов слилась в один непрерывный огненный поток, выжигавший ее изнутри. Венди казалось, что ее попа чудовищно распухла и стала огромным пылающим шаром, к которому раз за разом прижимали раскаленный металл:

– А-А-А-А!!!

В какой-то миг Венди вдруг поняла, что больше не в силах терпеть эту ужасную боль. Ничего не соображая, ни о чем не думая, она только сипло вопила, судорожно хватая ртом воздух, снова и снова:

– Не на… А-А-А!!! – «Наверное… вот… так… и запарывают насмерть! » – пронеслось в голове.

Это была далеко не первая порка в ее жизни, но сейчас девочка почувствовала, что находится на пределе. И Инспектор Кэтчер, и мистер Фергюссон, и другие учителя, которым Венди приходилось подставлять свою задницу, просто наказывали ее за проступки, просто квалифицированно выполняли свою работу, за которую им платили жалованье. Они секли больно, но без лишней жестокости. Но сейчас Венди уже ни на секунду не сомневалась, что Фредди решил засечь ее до смерти.

– А-А-А!!! Не надо!!!

Удары, наносимые тяжелым гибким прутом, продолжали сыпаться один за другим, нещадно полосуя ягодицы, и бедра Венди. Она уже давно потеряла счет ударам. Девочке казалось, что этот кошмар никогда не кончится. Каждую секунду она ждала смерти, но сознание отказывалось ее покидать.

– А-А-А!!!

Неожиданно удары прекратились. В ожидании продолжения порки Венди продолжала судорожно сжимать ягодицы. Она тяжело дышала, ощущая, как чудовищно горит и саднит ее истерзанный зад. «Неужели все?!.. » – мелькнула радостная мысль. От только что пережитого ужаса Венди охватила мелкая дрожь, и она зарыдала.

– Ну как, понравилось? – насмешливо спросил Фредди, помахивая перед носом девочки длинным пластиковым прутом. – Учти, это только первые три дюжины! И то, еще не все. Держи напоследок, целка.

Стоя у головы Венди, Фредди размахнулся и с садисткой точностью ударил точно между ног девочки. Гибкий прут захлестнул всю промежность и достал до лобка.

– ААААА!!! – этот завершающий удар стоил всех предыдущих. В глазах Венди помутнело от жуткой боли.

– Ну все, хорош орать, а то добавлю.

Венди постаралась задавить в себе рвущийся наружу крик. Между ног полыхало так, будто ошпарили кипятком. Но все же это был конец. Фредди снял с нее колодку и распустил ремни.

– Давай, вставай. Живее.

Венди со стоном сползла с «Джессики». Ноги дрожали и не слушались. Она чувствовала себя так, будто с ягодиц и бедер содрали всю кожу и присыпали перцем. Но когда Венди оглянулась, то с удивлением убедилась, что кожа на месте, хотя и сплошь покрыта вздувшимися красными рубцами. Даже крови не было.

– Ну, чего жопой крутишь? Все на месте, не переживай, – довольно заржал Фредди и приказал:

– Руки за спину!

Венди послушно заложила руки за спину и дала надеть на себя наручники. Они вышли из камеры и, пройдя по коридору, Венди увидела большую комнату, отделенную от них решеткой, в которой стояли три деревянные «лошадки». На каждой и них сидели верхом совершенно голые девочки, посаженных по двое, лицом друг к другу. Судя по перекошенным от боли лицам, девочки «объезжали жеребцов» уже давно, а каково оно – сидеть верхом на острой доске, Венди отлично знала по собственному опыту. В Школе это наказание было в порядке вещей и не считалось чем-то особенным.

– Направо! – скомандовал Фредди. – Твое время «родео» с трех до шести.

Камера, в которую дежурный втолкнул Венди, была стандартной: приблизительно 8 на 4 фута, с дверью-решеткой и вездесущей сенсорной лентой под низким потолком. Кроме нее в камере больше ничего не было. На голом цементном полу не было ни койки, ни стола, ни стула. В самом центре камеры имелась зарешеченная квадратная дыра, от которой исходил мерзкий запах испражнений и хлорной извести.

Венди со стоном опустилась на корточки и прислонилась к стене. По рассказам ранее побывавших здесь девочек она знала, что на ночь выдадут тонкий пластиковый матрасик. А могут и не дать, и тогда придется коротать ночь вот так, сидя у стены, поочередно грея босые ноги – на голом бетоне долго не вылежишь. Кормежка три раза в день: плошка холодной воды и кубик концентрата на завтрак, обед и ужин. Наручники не снимают до самого конца заключения, поэтому ешь, как хочешь, и как можешь. Или не ешь. Как говорится – проблемы индейцев шерифа не волнуют…

А вот о еде как раз вспоминать и не стоило. Венди прислушалась к урчанию в животе. Что ж, все правильно, близилось время большой перемены, но о сэндвиче со стаканом молока теперь можно было только помечтать.

Ноги затекли и устали от неудобной позы – на корточках долго не высидишь, а садиться опухшим задом на бетонный пол как-то не хотелось. Шипя от боли, Венди встала, и подошла к решетке. В слабо освещенном коридоре было пусто и очень тихо, только из соседней камеры доносились чьи-то приглушенные расстоянием всхлипы. Разговаривать здесь не разрешалось, да и особенно не хотелось. Венди немного постояла, уткнувшись лбом в прутья решетки, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете…