Как братовья заставляют сосать сестер

А то кошка заиграт куда-нибудь в подполье. Залез на полати, ткнулся в давно несвежую постель, а Филя с ума не идет. Надо его вернуть домой, тогда все на место встанет. Тогда и погибель отца станет понятна, и что тебя изувечило — можно принять, что братовья до сих пор лямку тянут в чужих землях — пускай, если это так надо. А Филька? Таскать говно у этого бандита? Ведь сказал же Филя, что цыгана того зарезал ночью. Он и брата может так запластнуть, чтобы следы отвести. И Филька измучился весь, ты видел, душа его вся истерзана, она хочет к праведному прибиться, а он боится. Ты это сразу заметил, что он смерти боится, жить хочет, он ни разу не сказал, что перед народом ему будет плохо, мутно, совестно, стыдно, страмно. Эка ему душу-то извернуло, она другой стороной наружу, испоганенной, изруганной, проклятой. А ему только это надо, чтобы жить, дышать, жрать, бабу вот ему хозяин привозит. Он еще тогда, в первом бою, в воронке, предъявил свое право жить, как хочет. Да нет, раньше, просто никто про это не знал, как они с Кузьмичом разбойничали. Ты вспомни, точно, доходили слухи, что грабят и убивают в городе, не Филька ли с Кузьмичом? Он же сам признал, что убивал. Только вроде сон накатит, опять брат на уме, опять думка. Так до утра и промучился.Утром сбегал в сельсовет, сказали, что четверых инвалидов отправят на советской лошадке в район, тут недалеко, верст пятнадцать. Прибежал за тулупчиком, от деда Максима остался, моль изрядно почикала, но кой-чего осталось, прикрыться можно. Ехали

Всю ровню их война уже сосватала и повенчала. Редко какой выпадет счастье, когда начнут демобилизовываться младшие возраста, остальные так и проживут одинокими безотказными в работе передовыми колхозницами, перебиваясь случайными встречами да редкими уворованными нетрезвыми гостеваниями чужих, женатых, немилых.Сразу с саней — и на комиссию, тебя провели к врачу, он осмотрел голову и прощупал вмятину. Сверху вниз заглянул в лицо:— Болит?— Кто? — невпопад переспросил ты, не про это думал.— Голова, спрашиваю, болит?Ты помолчал. Мать учила: соври, что весь чалпан разворачиват, жалобись, можа, пенсию добавят. Сказал:— Когда есть об чем — болит.Врач сел перед тобой на табуретку.— Как прикажешь тебя понимать?Ты стал объяснять, подошли послушать медсестра и офицер военкомата.— Вот сейчас ей об чем болеть? Все аккуратно, чисто, со мной по-людски. Правда, по дороге Федька, Петра Хромого сын, привязался, отчего жену свою не забираю, она, пока я по госпиталям таскался, к чеботарю ушла, но я не стал связываться. Подумаю и заберу, у меня сейчас не об этом душа страдат.— А о чем, скажите?Ты расположен был к душевному разговору, в деревне так не поговоришь:— Брат у меня в бегах. Отца закопали где-то под Москвой, братовья все еще служат, а Филька с фронту сбег и наделал горя.Офицер насторожился:— Так ты, Акимушкин, братом доводишься дезертиру Акимушкину? Что ты про него знаешь? Где он?Ты сник, опустил голову.— Ему бы покаяться прийти, столь миру погинуло, как жить после этого? И душа его просит, а тело супротив, ну, смерти боится, жить хочет. Хоть в проклятьи, хоть отринутый, а чтобы жить, чтобы жрать было, чтобы бабу привозили.Офицер крутым

Ним. Перед входом в блиндаж остановился:— Заходи и доложи по всей форме.Ты вошел, увидел сидевшего за столом высокого и полного офицера, доложил. Офицер поднял глаза:— Лаврик, подойди сюда, я в ногу ранен, мне вставать трудно.Ты испугался и обрадовался:— Крестный Савелий Платонович, здравствуй.Офицер протянул руку.— Здравствуй, крестник. Но это последний раз, впредь обращайся по званию — при людях, конечно. Так, что у тебя дома? Как мама, жена, дети?Что ему ответить, если сам ничего не знает?— Детей нет, жена и мать живы, тятю убили под Москвой. Братовья воюют где-то, мать адреса дала, только ответов нет.Офицер кивнул:— Да, между фронтами письма идут через Москву, долго. Как сам? Говорят, отличился? Орден еще не получил?Ты смутился:— Нет, но воюю, не прячусь.Крестный кивнул:— За это и пригласил тебя, если бы прятался — не стал бы мараться. Меня из района в Свердловск взяли, поучился, направили парторгом на завод, потом обком партии, потом война, вот, политработник. Скажи, Лаврик, у тебя есть ко мне личные просьбы? Только быстро, через пять минут военный совет.— Есть просьба. На узле связи служат Тайшеновы, мне бы с ними повидаться. Товарищ комиссар, поддержите их, они сестру потеряли, нельзя, чтобы и они погибли.Савелий Платонович поднял трубку и дал команду прислать к нему в кабинет Тайшеновых, с трудом поднялся, обнял крестника и вышел.Ты сам открыл дверь перед перепуганными девчонками.— Не бойтесь, мы одни.Они обнялись и долго стояли молча.— Айгуль, Калима, мне Ляйсан все рассказала. Покажите мне ее могилку. Я сказал комиссару, чтобы помог вам, если нужно.Девчонки удивились:— Ты его знаешь?— Это мой дядя, крестный.— Он суровый,

Для плана опять ничего не останется. И почему мать так обеспокоила сдача мяса государству, ты тогда понять не мог, она вечером объяснила, что братовья твои за границами чем питаются? Тем, что мы пошлем, немцы и венгерцы кормить не будут, а если и сунут что, то обязательно отравят. Вот погляди, какие суждения у неграмотной бабы.Утром ее вызвал председатель, он не наш, присланный откуда-то, высокий, толстый, гимнастерка под ремнем и значок какой-то на груди. Долго молча смотрел, так и не признал, не видел раньше, потому что на ферме не бывал:— Вот что, дорогая, ты высказывания против руководства не делай, я тут хозяин, ко мне и приходи, если что. Еще раз узнаю, что поклеп возводишь на мое сено, выпру из колхоза. Все. Работай.Ты посмотрел на Митю:— Овечек-то много?— Три сотни.— Молодняк гинет?— Мрут, если просмотрели. Холод в кошаре.— Холода овечка не боится, ей сухость надо и корма.— Овса даю по случаю окота.— Эх, Митрий Матвеич, до окота надо было давать, ты же должон знать!— Откуль? У нас до колхоза только коровенка и была.Ты хотел сказать, что видел, сколько скота гоняют на водопой на Гумна его ребятишки, но не стал. В его дворе, мать сказывала, числится все от тещи, от брата с сестрой — неимущих, вот он и не облагается налогами за излишки.— Твои-то овечки нормально окотились?— Слушай, по двойне все. Удачный год. Так пойдешь?Ты ответил, что с матерью посоветуешься и, если согласится, то вечером на управу придешь на овчарню. Мать отговаривать не стала, мол, думай сам, как тебе здоровье позволит, только сказала еще,

Не потому, что мы какие-то там эдакие. Мы - такие же люди, как и в телевизоре. Но в нас спит будущее грядущей, блядь, Матрицы. Как известно, количество людей на планете растет, а количество разума - нет. Но растет не только количество людей, растет и количество информации. Систематизировать, накапливать, сортировать и, в конечном счете, владеть ею будем мы и только мы - представители компьютерного социума. Еще мало кто осознаёт, что опутанная сетями планета будет принадлежать нам. Мне кажется - пусть остальные вообще этого не понимают. Пусть они сеют рожь, овес, ломая плуги... Пусть варят пиво. Пусть жарят поросей. И пусть кормят нас, ибо мы этого всего делать не умеем. Но мы умеем поддерживать Матрицу. То есть - создавать всемирную контролирующую сознание систему. Пусть это сегодня звучит смешно и по-детски. Завтра это не будет звучать вообще, а будет только подразумеваться. Потому что нам не нужна слава и признание. Нам нужен результат. И одна из составляющих этого результата - постулат "нехуй наших трогать"! Так что - вперед и с песней...". Братовья поднялись, пожали нам руки и ушли спать до 23:30. Именно в это время они проснутся, оденутся и не спеша отправятся неприметными тропами в геймерский клуб "Полужизнь". Так обыденно, неприметно и без, как сказал Бригадир, выебонов, началась акция возмездия... 5 марта. 9 часов 00 минут. Все давно на месте. Хрипатый лежит на диване, но не спит, а просто закрыл глаза. Все знают - в "Изумруде" начался рабочий день. Один за другим включаются компьютеры. Пока первый пользователь не войдет в бухгалтерскую программу, все будет отлично. Дальше начнется шоу. 9 часов 15 минут. Все наши работают молча. Только изредка посматривают на телефон. Ни одного лишнего движения. Системе Эндрю сегодня невероятно повезло. 9 часов 25 минут. SMS от Маты Хари. Начало бури. Висит вся бухгалтерия и часть операторов. Продолжение следует...MSI K2A PlatinumAMD Athlon 64 X2 5000+ 2.60 GhzDDR 2 4 Gb OCZHD ATI 36502,25 Tb HDDKDE 4, Archlinux