Знакомства кустанай

Но это слабое оправдание – утешение. Начальник должен быть в теме в любой ситуации. 22.04.18. Приснился однокурсник по земфаку Володя Субботин. В реальной жизни мы трое: я, Вале- ра и Володя после института поехали в Кустанай и поработали в Областной землеустроительной экспе- диции. Потом Валера остался там, а я и Володя вернулись поближе к своим старикам. Володя в родном Оханске стал районным “землемером”. Начальник областного “Гипрозема” Хисматулов годами гнобил Володю и все же загнал его в гроб. Вовка был не слабак и умер на посту, на рабочем месте. В моем сегодняшнем сне я пришел к нему в больницу, хотел пожать его мужественную руку, но правой рукой он, оказывается, уже ничего не делает. Где – то серьезно поранил, и она у него на перевязи. Такой вот сон. Причин для этого видения, как всегда, нет, но пусть эти фантазии не иссякнут. Они сейчас составляют добрую долю моей жизни. А я хотел писать о них одной строкой… 23.04.18. Сегодня мозг лишил меня своих фантазий. Может, что – то и снилось, но не мог вспомнить, потому что сон был нездоровый. Я приболел. Потерял бдительность, перестал употреблять чеснок – и пожалуйста, опять, видимо, подцепил какую – то инфузорию – туфельку. Нос вообще ведет себя нело- гично : ночью заложен так, что не продохнуть, зато днем из него течет, как… Я в него капаю лекарство, выписанное Ольгой Владимировной пару месяцев тому назад. Недолго же меня хватило для здоровой жизни. Ближе к зиме буду закаливать нос и ноги, от них холод поднимается вверх, отчего начинает чихать нос.

Подушке сидел мальчик с тупым остервенением возивший по полу деревянную лошадку. Стража, периодически патрулировавшая коридоры, не цеплялась к мальцу, понимая, что вреда от него не будет. Яркий костюмчик с пуговицам-бубенчиками и прекрасно расшитый плащ выдавали в нём ребёнка состоятельных родителей. Возможно, он среди ночи сидит тут совершенно один, потому что потерялся. Однако никто не желал возиться с поисками родителей из числа прибывших на праздник гостей и втихаря надеялся, что мальчонка начнёт плакать и звать мамочку, когда рядом будет проходить какой-нибудь другой патруль. Ингвар подошёл и прислушался, что бубнит ребёнок: «Кровь и ярость во славу Чаосса! Кровь и ярость во славу Чаосса!» Ингвар тихонько проговорил: — Солнце сияет, но… Мальчик пнул деревянную игрушку маленьким башмачком: — Клять, как же я запахтался возиться с этой конягой! Я Торазин Тризинский. Ну, идём что ли! Малыш сделал несколько шагов, но Ингвар не шелохнулся, а только ещё раз повторил условленную фразу: — Солнце. Сияет. Ну же? Солнце сияет. Торазин Тризинский недоумённо уставился на него и предположил: — Это типа какой-то пароль, что ли? Ингвар стиснул зубы и процедил: — Да, это пароль. Теперь ты должен сообщить мне отзыв. Пароль – отзыв. Карабин – кустанай. Солнце сияет... Ответ мальчика прозвучал куда как более злобно: — Ах ты, грязная крыса! Герб моего рода вписан в бархатную книгу ионийского атолла. За моими плечами – семь поколений благородных предков. И я каждого знаю поимённо! А ты, безродный кот, хорошо, если сможешь правильно назвать своего отца. Ты, и твоя страшная как жаба мокрощёлка, вы просто жалкие пешки в серьёзной игре,

Я получил взрослыеподарки: винчестер, кодак и велосипед. Целую неделю я носился с кодакомчерез плечо на велосипеде. Дачу я, как и все мальчишки, ненавидел. А черезнеделю была объявлена война, и меня перестали пускать даже на улицу. - Онподумал. - Да, ровно, ровно через неделю. У нас в семье ее никто не ждал.Отец читал "Русское слово", "Утро России" и говорил: "Это все маневры, это все большие маневры большой политики. Господавыравнивают чаши европейских весов. Вот и все". Бросал газеты и уходил вмагазин. Он подчеркнуто никогда не говорил о войне. Но однажды она пришла ипревратила в прах все, что у нас было, да не только у нас. С этих пор мир ниодного дня уж не жил спокойно. - И помолчав, и подумав, он мне рассказал,что в его сознании юность у него делится на два неравных куска: до и после.Кусок до - белый, сверкающий, ослепительный: солнечное зимнее утро, ночнойснег с голубой искоркой под полозьями, белейшая масленица, черная икра вхрустале и льду, ломкая от свежести скатерть, ледяное шампанское всеребряном ведре; лето - зеркальные шары в саду, золотое небо, отраженное впруду, девочка на скамейке с красными лентами в волосах, бело-розовое платьематери, веер в ее руках; и кусок после - черный, страшный, мутный:раскаленный вагон, из которого нельзя выйти на платформу (мало ли что придетв голову какому-нибудь хулигану, мы же немцы), размякшая проселочная дорога,Азия, север, низкое набухшее небо и дожди, дожди - серые, косые, хлесткие.Проснешься среди ночи на степной станции и видишь, как над тобой назакопченном потолке шевелится желтый кружок света, и вся комната полнашороха - тараканы. Затем дощатый настил через лужу, юродивый около колодца,хлеб, плоский, как лепешка, заснешь в пути и проснешься от толчка: подводамерно покачивается в озере грязи. Город с непонятным названием "Кустанай".Это немцев интернировали в Сибирь. И, наконец, через два года - долгожданноеосвобождение, такое же черное и страшное. Заляпанный вагон-телятник с бурой,пахнущей сырой глиной, соломой. К