Знакомства гранитное

Дверь в желудок слонёнка с грохотом отворилась и на пороге появился взъерошенный Фридрих Ницше с воспалёнными красными глазами и трясущимися губами. Посреди желудка Ницше увидел рояль который фаршировал майскими жуками испанский танк. Рояль заметив философа изо всех сил залепил ему пощёчину звон от которой через 142 года был использован в качестве звонка на мобильник поварихой детского сада. Щека Ницше от полученной пощёчины стала на задние лапы и исполнила свой священный «танец щеки» на Илье Муромце сварившем на днях варенье из носовых платков людей которые чудом спаслись с Титаника. Спустя какое то время в желудок слонёнка на мотоцикле въехала крича как резанная королева Великобритании с наклеенной (непонятно зачем) зелёной бородой. Затем достав из за пазухи 6 тысяч пар очков А. П. Чехова и шёлковый кулёк варёных кирпичей Королева обратилась писклявым голосом к присутствующим в желудке слонёнка с такими словами как: «Купидон» и «Гранитное». После произнесённых слов Королева взяла оказавшегося  рядом лося под мышку и показав как надо штукатурить стены в подъезде чтоб поскорей всё отвалилось выехала из желудка. Ницше и рояль недоуменно переглянулись взялись за руки аки агнцы в стае волков и поблагодарив желудок слонёнка за гостеприимство медленно поплелись к выходу.  

Веры Гедройц ждала его Зинаида. Похоже, наэтом пути наш герой был озабочен отнюдь не видами города, сетуя в письмах народину: «Господи, вот несчастье-то… Приходится скрючившись ехать наизвозчике, вокруг тебя и под тобой чемоданы, а в руках — в одной жестянкас керосином, в другой лампа»51*. Из дальнейшего станет ясно, чтоАндреев так и не испытал гоголевского трепета перед этим единственным в своемроде городом, его улицы, холодная река, серые дома, мрачные люди и даже Невскийпроспект не станут действующими лицами его произведений. И в будущем, увы,Андреев-писатель не прибавит ярких страниц к той книге, которую один филологвпоследствии назовет «петербургский текст». Город, возникающий в ранней прозеАндреева, конечно же мало походит на «стройный и строгий» Санкт-Петербург, этоскорее обобщенный экспрессионистский образ города — холодного,изломанного, страшного.В повести «Сашка Жегулев» названный по имениПетербург — лишь «большой, торопливый и развращенный город», 58 изкоторого — чтобы вернее сохранить детей — бежит овдовевшая матьСашки. И, обретя временный покой в маленьком провинциальном городе Н., где доматонут в тяжелой, пахучей зелени, и мать и дети с иронией вспоминают чахлые«липы в петербургском Летнем саду». Девушка Вера из «Молчания» — противволи отца-священника поехала в Петербург, а вернувшись в родной маленький город,«бросилась под поезд, и поезд пополам перерезал ее». Отец Веры ненавидит этотнепонятный город, он видится ему как что-то «большое, гранитное, страшное,полное неведомых опасностей и чуждых, равнодушных людей». В основе этогорассказа лежит реальный факт из жизни орловского священника церкви АрхангелаМихаила, звон колоколов которой слышал Леонид каждый день в детстве и юности.В рассказе Андреева «Город», где в неназванном обобщенномгороде угадывается-таки Петербург, — он панически ужасен для «маленькогочеловека» — чиновника коммерческого банка по фамилии Петров. К этомугороду невозможно привыкнуть, и робкому, рожденному и выросшему в провинциичеловечку постоянно чудится, «что он задыхается и слепнет», ему хочется«бежать, чтобы вырваться из каменных объятий», ему «страшно подумать, что, какбы скоро ни бежал, его будут провожать по сторонам все дома, и он успеетзадохнуться, прежде чем

Брюк бутылку пива ёмкостью 0,33 литра: - Пей, но только в темпе! Труба зовёт! Тот зубами сорвал с неё пробку, присосавшись к горлышку младенцем к материнской груди. А добрый самаритянин с удовольствием отметил, на земле появился человек, который будет молить о проявлении к своему спасителю Господней благодати. За продление жизни раба Божия Олоферна. Приятно иногда творить добро! Фингалова прилежно работала с документами, то и дело про-мокая пот на лице. - Кажется, скоро снег мы сможем увидеть только по теле-визору. Или - по холодильнику. - посочувствовал ей подошед-ший Морзянкин. - Да уж. - Майор просил вас подъехать в Гранитное и проверить, как там проводятся допросы подозреваемых в принадлежности к группировке Дона... Дон по-кошачьи бесшумно переступил порог: - Здравствуй, Азамат. Лежавший на кровати Дзюдоев вздрогнул от неожиданности, как жеребец, которого вдруг заставили перейти с шага на аллюр: - Вы?! - Как ваши дела? Ноздри носа приподнявшегося на локте кавказца затрепета-ли: - Всё продолжаете ваш маскарад? - Бережёного бог бережёт, как говорят у нас. - Просто какое-то детство! Или не доверяете своим людям? - И это тоже... - А партнёрам? Вождь улыбнулся наивности заданного вопроса. - Не опасаетесь, что они и я можем оскорбиться? Учтите, обиженные люди ненадёжны и всегда ждут момента, чтобы отомстить. - у исламиста болело раненое плечо, и оттого он был излишне раздражён. - Из опыта могу сказать, удар в спину - более, чем неприятен, а иногда - смертелен!.. - Отчасти я согласен с вашими доводами, но мои конфиденты давно привыкли к моим странностям. И партнёры, кстати, тоже. Поэтому... - глава группировки говорил с гостем тоном полкового командира, разъясняющего молодрму офицеру, что проявленная им инициатива никому не нужна. Чтобы сгладить впечатление от отповеди, он предложил ра-неному сигарету, услужливо поднёс зажигалку для прикуривания. - В конце концов вам виднее! - тот постарался скрыть злость на то, что его слова не оценены

Делом.— Нет, нет… Не сегодня…— Да чего тянуть-то? Неужели вам пес дороже мужа?— Завтра, завтра… В другой раз…— Да до другого-то раза я сам не доживу…Гремя огромными, словно из железа выкованными ботами, дворник подошел к Дару, накинул ему на шею веревку. И Дар, Дар, который никогда за свои десять с половиной лет жизни не терпел ни малейшего насилия, тут не оказал ни малейшего сопротивления.Петр Петрович был спасен.О Даре он не спросил Елену Аркадьевну ни разу, да и вообще разговаривали они теперь только в самых необходимых случаях.Раз, вскоре после снятия блокады, они вышли на улицу подышать свежим воздухом, а вернее, погреться, потому что был дивный, солнечный день. И вот не успели они перейти улицу, как на глаза им попался белый пудель. Первая собака, которую они увидели за эти два года в городе.Пуделя на поводке вел старик интеллигентного вида, и оба они — и белый пудель, чистенький, расчесанный, с нарядной попонкой, и прямой, молодцеватый старик, тщательно, до блеска выбритый, в черных, туго обтягивающих красивые руки кожаных перчатках, — оба они походили на каких-то сказочных существ, пришедших в этот, все еще нежилой город не то из довоенного времени, не то с другой планеты.Ни единого слова не было сказано между Еленой Аркадьевной и Петром Петровичем, но с этого дня Елена Аркадьевна слегла и через полгода умерла.Петр Петрович пережил жену на три года. В годовщину смерти ее он возложил на ее могилу скромное, но с редким вкусом им самим обработанное гранитное надгробие, а рядом с могилой жены поставил гранитную стену, на которой высек такие слова:«В ПАМЯТЬ НЕЗАБВЕННОГО ДРУГА ДОБЕРМАН-ПИНЧЕРА ДАРА, ЗАЩИТНИКА И МУЧЕНИКА БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА»В последние два года Петр Петрович почти не выходил из своей квартиры и все рисовал и рисовал своего Дара…Эту печальную, но и возвышающую дух историю рассказала мне одна старая приятельница Петра Петровича и Елены Аркадьевны. Она же указала мне и кладбище, на котором похоронены Петр Петрович и Елена Аркадьевна. Увы, кладбища этого давно нет. На месте его стоят новые жилые дома.