Знакомства в кирсанове

Капиталистическую Финляндию, и в социалистическую Венгрию, и в непоймиразбери СФРЮ — но она отказывалась (были личные причины). Десятки тысяч советских людей отдыхали за границей каждый год! А когда сейчас разная публика исповедуется с экранов про то, что «я не моф выефать», мне становится даже смешно. А куда тебя, недоделка, было выпускать? Ты же жрал портвейн в котельной, не просыхал, изображая из себя «непонятого гения». Или находил даже в СССР проституток и «зажигал» с ними. Или просто втихую шипел на «эту страну», получая от нее зарплату за безделье на месте «ыскустваведа» или «крытега». С какой стати тебя должны были куда-то выпускать-то? Чтобы там по тебе, позорище всесветном, судили об СССР? Нет. Выезжали те, кто нормально трудился, кто умел себя вести в обществе, кто на самом деле способен был не уронить высокое звание советского человека. А что, надо как-то иначе? Это был не мир капитализма, где любое чмо, наворовавшее денег, может поехать в Таиланд развлекаться с детьми......Медицина в СССР была высочайшего уровня. В нашем Кирсанове делали сложнейшие, столичного уровня, операции. Конечно, тут надо сказать отдельное спасибо Ивану Ефимовичу Фролову, хирургу от Бога. Но и другие врачи — и в больнице, и в поликлинике — были немногим хуже! А ведь были еще и ФАПы — в каждом селе, в каждой деревне. Была еще одна больница — в большом селе Иноковка. И в Соколове — больница...Не знаю, брали ли наши врачи взятки. Видимо, некоторые брали, хотя я точно знаю, что в кругу моих друзей и их семей никто никогда за лечение любого вида и типа ничего не платил. Но в нашем Кирсанове в те времена можно было родиться — в родильном отделении. Молочная кухня обеспечивала мам консультациями и отличными продуктами местного производства. Медсестры ходили по домам, где были младенцы, — консультировать опять же. Упаси Боже было как-то задеть здоровье ребенка, проявить к нему равнодушие или пренебрежение!Конечно, люди все равно брюзжали, находили недостатки и обижались. Но если бы им показали кирсановские больницу и поликлинику «вставшей скален Раисси!», где в блестящих отремонтированных кабинетах не осталось практически ни единого годного специалиста, а за консультации берут деньги и ничем не могут помочь все равно, вряд ли бы люди из моего детства поверили в возможность ТАКОГО.Другое дело, что болели люди тогда намного меньше, чем сейчас. А мы, дети, были практически стопроцентно здоровы. Тревожные звоночки звучали — например, рост числа сколиозов, связанный напрямую с вредительством чиновников, заменивших «наклонные» парты «менее строгими». И уж, конечно, никто и не слышал о детских гепатите, сифилисе, массовых сердечно-сосудистых и нервных заболеваниях. ВСЕГО ЭТОГО ПРОСТО НЕ БЫЛО!ЖильеДа, туалет у нас был во дворе. И я — мальчик из интеллигентной семьи — туда бегал. И завидовал тем, у кого есть теплые и красивые туалеты. Но не очень. А знаете почему?У 70% моих друзей туалеты были там

В первые два года Лопухов получал из дому рублей по 35 в год, да еще почти столько же доставал перепискою бумаг по вольному найму в одном из кварталов Выборгской части, — только вот в это-то время он и нуждался. Да и то был сам виноват: его, было, приняли на казенное содержание, но он завел какую-то ссору и должен был удалиться на подножный корм. Когда он был в третьем курсе, дела его стали поправляться: помощник квартального надзирателя предложил ему уроки, потом стали находиться другие уроки, и вот уже два года перестал нуждаться и больше года жил на одной квартире, но не в одной, а в двух разных комнатах, — значит, не бедно, — с другим таким же счастливцем Кирсановым. Они были величайшие друзья. Оба рано привыкли пробивать себе дорогу своей грудью, не имея никакой поддержки; да и вообще, между ними было много сходства, так что, если бы их встречать только порознь, то оба они казались бы людьми одного характера. А когда вы видели их вместе, то замечали, что хоть оба они люди очень солидные и очень открытые, но Лопухов несколько сдержаннее, его товарищ — несколько экспансивнее. Мы теперь видим только Лопухова, Кирсанов явится гораздо позднее, а врознь от Кирсанова о Лопухове можно заметить только то, что надобно было бы повторять и о Кирсанове. Например, Лопухов больше всего был теперь занят тем, как устроить свою жизнь по окончании курса, до которого осталось ему лишь несколько месяцев, как и Кирсанову, а план будущности был у них обоих одинаковый.Лопухов положительно знал, что будет ординатором (врачом) в одном из петербургских военных гошпиталей — это считается большим счастьем — и скоро получит кафедру в Академии. Практикой он не хотел заниматься. Это черта любопытная; в последние лет десять стала являться между некоторыми лучшими из медицинских студентов решимость не заниматься, по окончании курса, практикою, которая одна дает медику

Их обоих прорабу. На туфту смотрят сквозь пальцы привыкшие к ней с древних времен старые инженерские кадры. Не вызывая немедленного отпора, туфта становилась контрударом, ответом классового врага на лозунг борьбы «За советское качество строительства».Расчет был правилен. Руководящий инженерно-технический персонал, столкнувшись с проявлениями туфты, легко примирился с ней как с явлением повсеместным, находя для нее множество объективных оправданий.«Туфта происходила из-за борьбы за штабное знамя, – говорит инженер Вяземский. – Отделение хотело показать хорошую выработку, чтобы получить знамя. Тем более что оно приносило целый ряд льгот, да и начальство не ругает, а оставляет в покое, если выработка большая. Поэтому многие приписывали выработку. Например взорвано 5 тысяч кубометров скалы; по плану предполагается, что скала должна быть вся выброшена, а фактически ее оставляют на месте. Бывали и другие формы: например вписывали в общую выработку удаление растительного слоя, включали его в кубатуру, чего делать не полагается, так как этот слой идет на отвал. Таким образом по сводкам неоднократно получалось, что все работы выполнены на сто с лишним процентов, на самом же деле, когда произвели инструментальный обмер, оказалось, что сооружения далеко не закончены».Бывает так называемая «обратная туфта», на первый взгляд немного непонятная. Об инженере Кирсанове говорили, что одно время у него было 8 тысяч кубометров «запаса» выброшенной породы, не указанной в сводках. Инженер Кирсанов «скрыл» 8 тысяч кубометров уже произведенных работ.Не мания ли это в конце концов? Какой же смысл скрывать выработку?Смысл есть.Наличие «запаса» позволяет варьировать месячные показатели: проработав месяц хорошо, следующий месяц или два можно работать с прохладцей и все же оставаться на завоеванном уровне. Наличие запаса позволяет держать руководство в постоянном неведении относительно действительного состояния работ и в случае надобности огорошить его неожиданной сверхударной цифрой. Такая «надобность» представилась накануне ноябрьских льгот. Инженер Кирсанов благодаря своим дутым показателям, в частности благодаря искусному маневрированию «запасцем», был досрочно освобожден к ноябрьской годовщине. Логика цифр, свидетельствовавших черным по белому, что работы в отделении почти закончены, заставила Кирсанова отпустить как ненужную большую часть квалифицированной рабсилы, переброшенной оттуда на канал Москва-Волга.Карикатура «Перековки»Так склонны расценивать преступление инженера Кирсанова многие из покрывавших его своим молчанием инженеры. Признать, что инженер Кирсанов нарочно вводил в заблуждение руководство, нарочно переправил на Московский канал необходимую для