Встреча по английски

Я до сих пор не могу понять как такое могло произойти. Да в жизни многое выходит за рамки нашего понимания. Но то что мой муж, известный в определенных кругах предприниматель и вляпается в такое редкое дерьмо, этого не было даже в подкорке моего мозга.

Итак, Павел был со мной уже четыре года. Да, он жутко богат. Держит в Челябинске сеть продуктовых магазинов, фешенебельную гостиницу в центре, два ресторана, имеет пассивный доход с двух квартир в Москве. Я конечно не работаю и ни в чем не нуждаюсь, в общем типичная золотая клетка.

В июле у моего мужа состоялись переговоры с арабами касаемо поставки одного специфического сырья в сеть аптек. Он на пять дней вылетал в Ливию, в Триполи, где и состоялась встреча. В этот раз ему следовало лететь за заключением сделки и получением сырья в виде контейнеров. Контейнеры надлежало переправить частными рейсом, я точно не знаю, в дела мужа не лезу Пистолет он воткнул мне в бок отчего я сидела не жива не мертва.

Спустя минут сорок мы свернули с магистрали куда то влево и поехали по откровенной пустыне, кругом лишь были песок дюны и редкие скалы. Никаких признаков людей и жилья не было.
Еще минут через 20 водитель затормозил. Второй негр на пассажирском сидении что то сказал нам и наш соглядатай вылез из машины, я следом за ним, и Павел за мной, я заметила что Павел подавлен и напуган. Вокруг был только песок и бескрайняя пустошь. Ветер мел по песку шевелив волосы.

— Эй ты, — сказал водитель фольксвагена по английски, — обращаясь ко мне — ты знаешь что твой парень будущий пидор?

— Нет — мотнула я головой.

— Ну так смотри внимательно, — и негр подошел к Павлу, тот шагнул назад однако негр схватил его за лацканы пиджака и глумливо пошлепал по щеке. Мой муж нанес прямой удар прямо в левый глаз обидчику. Тут же грянул выстрел. Пуля вошла в песок аккурат возле ног Павла. Он так дернулся что упал. Стрелявший негр что то сказал по арабски.

— Не рыпайся, сучонок. Будешь делать то что говорят и останешься жив. Как и твоя баба, — произнес водитель по английски.
Второй негр — самый высокий из всех трех, начал медленно расстегивать ширинку. «Чего он, поссать хочет что ли» — подумала я.

Разведчик. Некоторое время я следил за ним и кое-что выяснил. Что ж контактом брезговать не следует. Весь вопрос в том, кто из нас больше выиграет от него. Сегодня первая встреча с ним. Будем осторожны. И так встреча состоялась. Вчера я направился в указанное мне кафе и попал в район явно не внушающий доверие. Да и само кафе не производило особого благоприятного впечатления. Внимательно, осмотревшись я вошел в него и сразу же за одним из столиков заметил человека высокого роста, могучего телосложения, с довольно грубыми чертами лица, похожего на бывшего боксера. В глаза бросался шрам через всю щеку. Фигура уже хорошо знакома. Кафе было почти пусто. Я подошел к его столику. - Простите, сэр, - обратился я к нему по-английски. - Садитесь, мосье! Я ожидал вас! - по-французски ответил он. Я сел, опустив руку в карман. Он ухмыльнулся: - Сразу видно молодого петушка! Он похлопал себя по карману. - А я вот не ношу. Детские игрушки! Я вытащил руку с портсигаром и предложил ему. - Психология, - хмыкнул он, но сигару взял. Некоторое время мы молча курили и искоса разглядывали друг друга. - Меня зовут, предположим, Смит - сказал незнакомец, человек со шрамом. Я привстал и покланился. - А меня предположим... - в том же духе начал я. - Анри Ландаль, - поправил меня Смит. "Надо быть на чеку" - подумал я и изобразил кривую улыбку на своем лице. "Тут пахнет порохом". - Так вот мсье Ландаль, - начал Смит, - я назначал встречу с вами с одним интересующим меня вопросом. Предупреждаю, будем играть на чистоту. Зла я вам не желаю, а если бы желал то давно мог выдать вас или ухлопат ь... Начало было многообещающим и я слушал Смита с возрастающим интересом. - Так вот, - продолжал он, - меня интересует нечто касающееся инженера Ришара. "Так оно и есть", - подумал я и вслух сказал: - Откуда вам известно мистер Смит, что я в курсе этого вопроса? - Нам известно и то, как вы бежали из госпиталя, предварительно убрав полицейского врача, изобретателя веселенких пыток в их застенках. - Так значит все остальные живы? - быстро спросил я. - Кого вы имеете в виду? - Медсестру! - невозмутимо ответил я. - Какую? - С расстановкой споросил он, криво усмехаясь. Я понял, что он загоняет меня в тупик, пользуясь широкой информацией по этому вопросу и сказал уклончиво с весьма небольшой долей логики: - Я слышал выстрел... - Вашего пистолета в доктора? Браво,

Их не то в госпиталь, не то на командный пункт, но потом он дезертировал, или, как у вас говорят, «ушел из-под своего знамени», и бросил американцев на произвол судьбы, а они, бедняги, не знали ни слова по-немецки и только все время неприлично ругались по-английски. Для нас это была встреча на Эльбе, вернее встреча на Эрфте, на жалкой речушке, которую можно было легко переплюнуть в буквальном смысле этого слова. Здесь они собирались создать пресловутый «фронт на Эрфте» – цепь укреплений между Рейном и западной границей. Десятилетний мальчишка, стоя на одном берегу, мог пустить струю на другой… В темноте мы пришли в этот сарай и в темноте же покинули его… Я увидел только большие крестьянские дворы и разложенные костры, на которых жарили и варили, увидел полузамерзших американцев. Мы лежали с ними рядом, и Борис тоже. Лени тогда неотступно следовала за Борисом, как девочка с семью парами железных башмаков и с семью дубинками. Надеюсь, вы помните эту замечательную сказку… Тьма кромешная, ноги облеплены глиной… Сядьте поближе, мой мальчик, не убирайте руку, очень приятно держать руку на пульсе другого… Я попал к немцам в плен уже в начале августа сорок первого. Не очень-то классно оказалось у вас в плену, мой мальчик… Мы шли не то три, не то четыре дня подряд через деревни, через поля и чуть не обезумели от жажды; когда мы видели колодец или маленькую речушку, то лизали пересохшие губы; о жратве мы вовсе перестали вспоминать. Потом всех нас, пять тысяч человек, загнали на скотный двор в каком-то колхозе; мы лежали под открытым небом и все еще подыхали от жажды, а когда наши собственные соотечественники, мирные жители, порывались дать нам попить и поесть, то их к нам не подпускали. Конвоиры тут же начинали пулять в этих добрых людей. А если кто-нибудь из нас поднимался к ним навстречу, они давали пулеметную очередь. Так-то, мой мальчик. И смельчаки падали. Как-то раз одна женщина послала к нам девчушку, наверное, лет пяти, не больше, с хлебом и молоком. Такая хорошенькая девчушка! Женщина, наверное, думала, что милую маленькую девчушку с кувшином молока и с хлебом не тронут… Но женщина ошиблась. Застрочил пулемет, и девчушка упала мертвая. Краюха хлеба так и осталась лежать в луже крови и молока. Нас гнали от Тарновки к Умани, от Умани к Иван-горе, от Иван-горы к Гайсину и к Виннице; на шестой день мы подошли к Жмеринке, потом нас погнали в Раково, недалеко от Проскурова, и здесь мы застряли; два раза в день нас потчевали жидким гороховым супом, баки с супом просто ставили на землю в толпу. И все к ним бросались, суп приходилось черпать руками, и если тебе вообще что-нибудь перепадало, то ты вылизывал еду, как собака… Иногда нам швыряли полусырую свеклу, капусту или картофель, те, кто ел эту гниль, маялись животом,